Скажу необычную вещь: не столь важен результат референдума в Британии о членстве в Европейском союзе и даже раскол общества на два почти одинаковых по численности лагеря, сколько сам факт его проведения для реноме и будущего Евросоюза.
Справедливо утверждение, что непосредственной причиной проведения плебисцита стала внутриполитическая конъюнктура в стране. До парламентских выборов в 2015 году быстро набирала популярность Партия независимости Соединенного Королевства, а сами консерваторы и особенно их союзники по правившей тогда коалиции — либеральные демократы — поддержку населения теряли. Премьер-министр Дэвид Кэмерон решил сделать все возможное и невозможное, чтобы прекратить отток голосов в пользу лидера популистов Найджела Фараджа. «Невозможным» стала «русская рулетка» референдума.
Несколько лет назад Кэмерона прежде всего интересовало удержание власти, и любые отложенные риски казались оправданными. Такая тактика принесла плоды в мае прошлого года. Тори не только сохранили статус ведущей фракции в Палате общин, но и набрали абсолютное большинство депутатских мандатов. Это позволило им создать однопартийное правительство и избежать неудобства новой коалиции. Что же касается популистов, то они получили лишь одно место в нижней палате.
Кроме того, Кэмерон делал ставку на то, что референдум поможет ему предотвратить усиление фронды в своей собственной партии по вопросу об отношении к Европе. Он хорошо помнил, как несколько его предшественников, включая Джона Мэйджора, принявшего власть от Тэтчер, оказались пленниками «гражданской войны» в стане тори между евроскептиками и евроэнтузиастами.
Но добившись победы на выборах, Кэмерон обнаружил, что главная проблема у него впереди — сам референдум. Пути назад уже не было. В Евросоюзе на существенные уступки Лондону идти не спешили, да и не собирались. Столь разрекламированные переговоры между Даунинг-стрит и Брюсселем, в которых британцы рисовали себя свежим ветром в парусах дряхлеющей Европы, закончились достаточно второстепенными компромиссами. В целом ЕС показал, кто в доме хозяин. Премьер-министр же в свойственной ему манере преподнес подданным королевства результаты переговоров как свою победу.
И все могло бы вновь получиться, если бы Кэмерон не только скользил по поверхности, но учитывал бы и «подводные течения». Ими стали глубинный скептицизм большинства англичан (не шотландцев, валлийцев и северных ирландцев) к внешнему миру и потеря проектом под названием «объединенная Европа» динамики и ясных ориентиров развития.
Сам факт проведения референдума и высокая вероятность выхода такой страны, как Британия, из организации — проявление хвори Евросоюза. Катастрофа ему не грозит. Пока худо-бедно, но Брюссель и Берлин при поддержке Парижа и Рима с переменным успехом тушили то пожар бюджетных и суверенных долгов, то безработицы, то собственной близорукости в своей политике «соседства», то массированного и бесконтрольного наплыва беженцев и экономических мигрантов. Но период длительной стагнации ЕС более чем вероятен.
Долгое время одним из главных аргументов в пользу дальнейших успехов Евросоюза был пример стран, желавших в него попасть. Есть такие и сегодня. Но отмахнуться от того, что Британия, седьмая экономика мира, всерьез решила поставить вопрос о выходе, не получится. Это не чудачество эксцентриков. Джин сепаратизма не оставлял в покое умы англичан начиная с 1973 года, когда страна вступила в ЕС (тогда ЕЭС). Тем более они не избавятся от него теперь, когда «европейская идея» потускнела.
Кэмерон перехитрил самого себя. Вне зависимости от результата референдума он и после него получит расколотую партию и дезориентированную страну со своим внутренним шотландским и ирландским сепаратизмом. Как бы ни проголосовали британские подданные, никогда не будет прежним и ЕС. Мысль о немыслимом — о потере его привлекательности и о его возможной фрагментации — перестала быть крамолой.
Выгоден ли развал ЕС для России? Тактически — да, стратегически — нет. Я бы лично не советовал уподобляться в этом вопросе Кэмерону, искусному тактику, но никудышному стратегу.
Автор — директор Института Европы РАН
