Зачем возвращаться в объятия G7?
Заявление министра иностранных дел ФРГ Франка-Вальтера Штайнмайера о принципиальной готовности западных стран обсуждать возможность возвращения России в состав клуба ведущих мировых держав, который они сами называют теперь «большой семеркой», неожиданным не назовешь, равно как и то, что реальные мотивы «глобальных лидеров» также не являются каким-то большим секретом.
С одной стороны, компания «хромых уток», в которую незаметно превратилась «блистательная семерка», нуждается, чтобы рядом с ними появился человек, который реально способен принимать жесткие политические и международные решения и эффективно их реализовывать. А не только создавать информационные «смыслы», раздувать их до масштабов региональной гуманитарной катастрофы, а затем признавать, что кто-то что-то недодумал и ошибся, и, вероятно, искренне считать, что сделал хороший пиар-ход. Иными словами, «семерке» нужен сильный ход, который вернет ее из области пиара, классическим примером которого является антикитайское заявление по итогам встречи министров иностранных дел G7 в Хиросиме, в область реальной политики. И, надо сказать, возвращение в «клуб» Владимира Путина таким ходом, конечно, является.
С другой стороны, Запад, прежде всего европейские страны, не теряет надежды втянуть Россию в «диалог об уступках», чтобы смягчить ту изоляцию, в которую он сам попал, пойдя на поводу у Вашингтона и не проявив и малой толики стратегического видения, но при этом, чтобы ситуация выглядела как стремление именно России сделать ключевые шаги для примирения. Естественно, что с точки зрения современной западной — институциональной — ментальности предложение вернуться в клуб «ведущих государств мира» выглядит более чем адекватно.
Главный вопрос, который стоит задать, оценивая предложение германского министра иностранных дел, уж очень навязчиво намекавшего, что это не совсем его личная идея, — это даже не «что надо делать?». Цели наших европейских партнеров вполне четко обозначены «ультиматумом Могерини», по поводу которого Ф.-В. Штайнмайер деликатно промолчал. Видимо, стоит разъяснить нашим западным партнерам и лично Штайнмайеру, кажется, самому неглупому и догадливому из западных политиков, что сейчас уже не Запад волен ставить условия для возвращения России в «семью демократических народов». Сейчас, после соглашения о выплате «турецкой дани» Европой и после ее явной и трагической неспособности противопоставить что-то внятное накатывающейся с Восточного Средиземноморья на европейскую толерантную идиллию волне исламского радикализма, это Россия может сформулировать некоторые позиции, которые Европе стоило бы признать для начала диалога.
Главный вопрос, который возникает в связи с предложением Ф.-В. Штайнмайера: «Зачем?». Зачем России возвращаться в объятия G7?
Нынешняя «семерка» уже не имеет ни того политического влияния, как в 1990-е, ни той экономической мощи, как в 1980-е. «Семерка» уже не имеет возможности определять «мейнстрим» мировой политики и экономики. Да и сам формат явно находился на пути к вырождению. Все же помнят, что чуть ли не ключевым эпизодом любого заседания «семерки»-«восьмерки» было «фотографирование без галстуков». А повестку дня недавних саммитов — если не считать, конечно, последнего, где ведущие политики мира обсуждали, как еще нагадить России, — не смогут вспомнить даже специалисты. «Семерка», еще будучи «восьмеркой», превратилась в некую «тусовку», смысл которой — демонстрировать единство настроений и интересов «цивилизованных стран». Но и только. «Семерка» окончательно стала еще одной «виртуальной сущностью», которые так любит нынешняя администрация США. И возвращение России в эту «тусовку» вряд ли что-то всерьез сможет изменить. Да и стоит ли России своим возвращением в «семерку» содействовать консервации благоприятного для США глобального институционального статус-кво — большой вопрос. США уже доказали, что не способны пользоваться предоставленными им институциональными возможностями ответственно.
Россия, напротив, обладая сейчас максимальной «свободой рук», могла бы стать инициатором существенного оживления глобальной «повестки дня», в том числе и в плане многосторонних институтов. Тем более что лично Владимир Путин, безусловно, сейчас обладает моральным правом формулировать стратегические подходы к управлению будущим миром. Все ведь наконец поняли, «что они натворили», — это нехотя начинает признавать даже Барак Обама. И это «окно стратегических возможностей» стоит использовать в ближайшее время, пока наши «замечательные партнеры» не раскрутили очередной раунд кровавой украинской «мясорубки».
Можно сформулировать и свое видение будущего «восьмерки», которое бы отражало не столько статус стран-участниц, который все больше и больше остается в прошлом, сколько их ответственность за глобальное развитие и глобальную стабильность на ближайшую перспективу. И сделать согласие с российским видением будущего «восьмерки» условием нашего возвращения в эту структуру. Вероятно, Запад откажется обсуждать российское видение. Но тем самым лидеры «семерки» признают, что они не готовы превратить этот когда-то значимый международный институт в нечто большее, чем тусовка американских сателлитов, единственный смысл которой заключается в возможности раз в год «пропиариться» на фоне глобальных проблем. Такую «семерку» можно будет спокойно и не расстраиваясь «списать со счетов».
Но вопрос состоит не только и не столько в «семерке». Стараниями США и их сателлитов удалось выхолостить политическую сущность вновь созданной «двадцатки», и она вряд ли выйдет за рамки «дискуссионной площадки», на которой представители «второго ряда» индустриальных государств жалуются «семерке» на асимметрию современных финансово-экономических отношений. Согласимся, «двадцатка» в том виде, как она сейчас существует, несет слишком много признаков экономической колониальности. Но это не значит, что формат «двадцатки» нельзя «спасти».
Вывод Ирана из-под санкций, новый глобальный экономический статус Индии, нарастающая изоляция Турции и, напротив, стабилизация Египта, а также ряд других интересных глобальных процессов, например кризис в Бразилии — модельной стране «догоняющего развития», дают возможность подумать над новой конфигурацией международных институтов, которая будет более адекватной формирующейся на наших глазах системе международных политических и экономических отношений.
И здесь российское видение перспектив «новой глобальной институционализации» в системе международных отношений — с «семеркой», «восьмеркой» или без оных — будет исключительно ценным. Особенно если эти идеи будут основываться на реальных ресурсах и возможностях, а не только на декларациях и заявлениях.
Были бы идеи интересные и выгодные, а слушатели всегда найдутся.
Автор — член Совета ПИР-Центра
