Одной из главных сущностных черт, присущих стилю В.В.Путина как руководителя страны, является баланс интересов. Баланс между «силовиками» и «системными» либералами, патриотами и опять же либералами, любителями дореволюционной России, СССР и… вновь либералами.
Вот и в ходе недавней пресс-конференции президент, с одной стороны, подтвердил приверженность курс на мускулистую внешнюю политику, с другой — недвусмысленно выразил доверие либералам, управляющим финансово-экономическим блоком.
Русская православная церковь государственным институтом не является, хотя недруги и критики регулярно обвиняют ее именно в этом, в прогрессирующем сращивании с государством.
Редкий оппозиционер, а порой и вполне себе встроенный в правящие элиты человек, не произносил осуждающе словосочетание «политическое православие». Вчерашнее решение Синода РПЦ об освобождении Всеволода Чаплина от должности главы синодального отдела по взаимоотношениям Церкви и общества парадоксальным (хотя, быть может, не парадоксальным, а диалектическим) образом имеет два аспекта, касающихся упомянутой выше проблемы и противоречащих друг другу.
С одной стороны, это чуть ли не подчеркнутая калька с путинской политики уравновешивания интересов и позиций. С другой — не столь явно подчеркнутое, но всё же чувствующееся отодвигание в сторону феномена «политического православия».
Поясню свою мысль.
Отец Всеволод в последние годы был не только спикером и самой яркой медийной персоной Церкви, затмив такие колоритные фигуры, как отец Димитрий Смирнов, отец Тихон (Шевкунов) и фрондирующий отец Андрей Кураев. Он активно, деятельно и последовательно отстаивал тезисы, что православная Россия должна быть сильной, что православию в России не выжить без мощного государства, что Церковь должна быть субъектом политической и государственной жизни.
Регулярно звучали его высказывания по вопросам истории, внешней и внутренней политики. Из последних нашумевших — сдержанно-добрые слова о некоторых спорных отрезках и явлениях советской истории (впрочем, о СССР о. Всеволод всегда отзывался в целом положительно), призыв воплотить в России идеалы Святой Руси, СССР и халифата, а также характеристика нашей операции в Сирии как «священной войны», которая возвращает русскому народу чувство драйва.
Слушая о. Всеволода на Панаринских чтениях в рамках ноябрьского Всемирного собора русского народа, я был по-хорошему поражен. С трибуны звучала речь не священника, но настоящего революционера в рясе.
Собственно, слово «революция» явно и неявно было им помянуто неоднократно. Отец Всеволод говорил о необходимости кардинального пересмотра Конституции, пусть и через широкую общественную дискуссию, а не путем авторитарных решений, о внесении в военную доктрину положений о морально-нравственных основах применения ВС РФ за рубежом, о новой экономике и социальной политике на базе христианских норм, а также о нужде в демографической доктрине, противостоящей ювенальной юстиции, массовым абортам, пропаганде ЛГБТ и чайлдфри.
Сложно поставить ему в вину подобный монолог, как и многие другие предыдущие по данной тематике. В конце концов, перед началом ВРНС публике была представлена книга патриарха «Семь слов о русском мире», где примерно тот же круг проблем, что и о. Всеволод, Святейший рассматривает не только и не столько как церковный, сколько как светский национальный мыслитель.
Но именно дублирование и перекрещивание ролей и позиций, в результате которого в тени нередко оказывался именно патриарх, создавало определенную напряженность. Отец Всеволод именно так и прокомментировал свое увольнение: «Его Святейшество думает, что в церкви должен звучать только его голос». Сформулирую более мягко — патриарх не счел уместным, что голос отца Всеволода, в котором политические нотки стали заметно преобладать над строго церковными, звучит громче его собственного.
Иерархическими противоречиями между патриархом и чересчур увлекшимся политикой о. Всеволодом дело не ограничивается. Есть еще одна причина, не столь заметная для широкой публики.
Неделю назад с должности ответственного редактора «Журнала Московской патриархии» был снят почти однофамилец Чаплина, долго время считавшийся одним из главных церковных либералов Сергей Чапнин. Он неоднократно жестко критиковал руководство РПЦ. Особенно запомнились его выступления во время суда над участницами PussyRiot.
Если люди вроде библеиста Десницкого высказывали свои претензии Церкви, будучи за пределами ее управленческой структуры, то Чапнин был самой настоящей внутренней фрондой. Патриарх долгое время смотрел на подобное вольнодумство сквозь пальцы, но последней каплей стал доклад Чапнина на круглом столе в Московском центре Карнеги.
Этот доклад изобиловал самыми неодобрительными оценками деятельности о. Всеволода, с которыми которые, как теперь понятно, патриарх не то чтобы совсем не был согласен. Однако одновременно Чапнин предвосхитил критику почти однофамильца в адрес Святейшего, причем чуть ли не дословно: «В публичном пространстве звучит фактически только один голос — это голос патриарха Кирилла».
Результат — почти молниеносное увольнение, обрадовавшее многих противников церковного либерализма. Прошло совсем немного времени, и патриарх восстановил баланс. Понятно, что несведущим в противоречиях внутри РПЦ наблюдателям увольнение Чапнина кажется сущей мелочевкой на фоне отставки Чаплина.
Но людям в теме сигнал патриарха понятен: «И Чаплин, и Чапнин — крайности. Чрезмерная склонность к этатизму и милитаризму для РПЦ не слишком полезна, но и либералам, использующим эти тенденции для расшатывания Церкви, обольщаться не стоит. Мой голос в Церкви действительно звучит громче всех — в том смысле, что лишь я могу сказать последнее слово в уравновешивании крайностей».
Не даю оценок данному сигналу (во всей этой истории я скорее на стороне о. Всеволода), тем не менее смысл его примерно таков.
Последнее, чего хотелось бы коснуться, — упреков относительно комментариев, данных о. Всеволодом по горячим следам телеканалу «Дождь». По уму, вроде бы так надлежало поступить не Чаплину, а Чапнину. Тут есть нюанс. О. Всеволод всегда был максимально открыт для любых СМИ, используя в качестве информационной платформы и «Дождь», и «Эхо Москвы». Ни для кого это вроде не новость.
Поэтому кто первый за комментарием позвонил — тот его и получил. Я не отношусь к симпатизантам «Дождя» даже в микроскопической степени, но уж в непоследовательности о. Всеволода упрекнуть сложно. Зазвучали шутки, что опальный священник может украсить собой оппозицию.
Не удивлюсь, но это будет «крымнашистская» оппозиция вроде СР или КПРФ, а никак не «Яблоко» или ПАРНАС, где место как раз Чапнину. О. Всеволод из когорты людей, про которых говорят «они ругают Путина не за то, что он слишком Путин, а за то, что он мало Путин», по этой причине настороженность его активностью с некоторых пор стал проявлять чиновничье-бюрократический аппарат, а не только руководство РПЦ.
Даже если он примкнет к некоей партии патриотического толка, «крымнашистскому» консенсусу это не повредит, а допустимой остроты политической жизни добавит. Критика же им патриарха в дальнейшем вряд ли будет превышать сегодняшний градус, по здравому размышлению, не нарушающий дипломатических рамок приличий. Еще более вероятно, что она вообще сойдет на нет.
