Отказ Владимира Путина лететь в Манилу на АТЭС закономерно оброс версиями. Главная из них: после Сирии Дальний Восток стал якобы менее интересным России, чем Ближний.
Еще недавно мы проводили феерический саммит АТЭС на острове Русский. Через АТЭС усердно интегрировались в Азиатско-Тихоокеанский регион. Именно для чужих нам стран АТЭС по существу и приступили к созданию территорий опережающего развития, чтобы в этих очередных особых зонах условия для бизнеса были «как в Сингапуре».
Но война в Сирии всё затмила. Теперь на эти скучные пространства отправляют для рутинного участия премьера.
Эта противопоставленность и разрыв между ярким Ближним и якобы блёклым Дальним Востоком в тысячи раз усилилась после теракта в Париже.
Война, кровь, устрашающие убийства в пятницу 13-го — это нам навязывают в качестве эпицентра мировой жизни.
А что АТЭС? Чем там заниматься?
Бомбить в Азиатско-Тихоокеанском регионе пока что, к счастью, нечего. А всё остальное с очевидностью является второстепенным. В подобных восприятиях отражены два момента: очень хороший и очень нехороший.
С одной стороны, Россия почти окончательно вылечилась от марева бесконечных международных тусовок и чрезвычайно вредных идей интегрироваться во всё что можно. Вот на днях спикер нижней палаты уже предложил в Совет Европы взносы не платить. А в прошлом году мы заявили, что не хотим быть восьмыми в «семерке»— а ведь стать членом G7 было у Москвы приоритетной сверхзадачей в течение четверти века, начиная с конца 1980-х годов!
За этим отграничением и обособлением стоит исключительно целительный для нас провал стратегии интеграции России в «развитый мир», в «семью цивилизованных народов» и т.д. и т.п.
Еще недавно эта риторика вписывания в глобальный мир по определению исключала субъектность России. Благодаря Крыму и военно-политической экспансии НАТО субъектность у нас обнаружилась. Теперь Россия вместе с Крымом после долгого блуждания возвращается к себе самой, домой, в собственное метафизическое и геополитическое пространство.
АТЭС оказывается чрезвычайно уважаемой, но лишь одной из многих международных площадок, на все из которых не попадешь. Точно так же, как и на АСЕАН (Ассоциация стран Юго-Восточной Азии), Восточноазиатский саммит которой в Малайзии последует сразу после манильского саммита АТЭС.
Однако другая сторона отказа президента лететь на АТЭС заключается в том, что лететь туда нам не с чем.
В самом деле, не предлагать же радушным хозяевам саммита провести небольшую операцию Воздушно-космических сил против, скажем, какой-нибудь террористической группировки «Абу Сайяф», также известной как «Аль-Харакат аль-Исламия».
Главная проблема в том, что пробудившаяся в верхах субъектность России пока что является исключительно ответной, реактивной.
Не размещали бы американцы нагло ПРО в центре Европы, не двигали бы НАТО на Восток, не покусились бы на Севастополь, и наши элиты продолжали бы и дальше жить в этой прекрасной «чужой глобальности».
Фундаментальное преимущество войны, особенно «войны с терроризмом», состоит в том, что элитам кажется ясным, что тут надо делать. Как завещал нам президент Буш после теракта 11 сентября, «выковыривать террористов из их пещер и ячеек и уничтожать на месте».
Однако ограниченная операция в Сирии, а до этого и противостояние в Донбассе, даже внешне понятные военные мероприятия не могут быть бесконечными и должны заканчиваться миром. Значит, и масштабными экономическими преобразованиями, демонстрирующими осмысленность военных затрат. В противном случае даже очевидные военные победы будут перехвачены и капитализированы другими, теми же США.
Увы, невоенной составляющей в России пока нет. Ни в уникальных ценностях, ни предлагаемой человечеству новой идеологии, ни новой экономики. Мы почти как они: за демократию, но настоящую, за рыночную экономику, но честную.
Однако с ВВП, снова почти сравнявшимся с ВВП Нью-Йорка, мы с демократией и рынком никому не интересны. Для демократии и рынка есть США с Японией и Евросоюзом, ВВП которых в 25 раз больше российского.
То есть идентичность России пока не выстроена, уникальное российское содержание не выработано и предлагать нечего. Поэтому и АТЭС как уникальная площадка фактически не востребована.
Ну приедут говорливые российские министры с друзьями-олигархами. Расскажут про головокружительные инвестиционные перспективы в триллионы долларов в ближайшие десять лет — кто их будет слушать? Кому они нужны?
Если раньше подобные милые разглагольствования благосклонно воспринимались старшими братьями, к которым интегрировались младшие, то теперь ситуация катастрофически обострилась. В том же Азиатско-Тихоокеанском регионе совсем недавно США провели очередную жесткую структурацию Пацифики.
Пока нам по образцу американской «Бури в пустыни» 25-летней давности показывают по телевизору самые точные в мире бомбоудары по очередному штабу ИГИЛ, американцы организовали транстихоокеанский рынок, заключив соглашение о Транс-Тихоокеанском партнерстве, а до лета следующего года организуют и трансатлантический рынок, заключив Трансатлантическое торговое и инвестиционное партнерство с ЕС.
США почти построили свое экономическое НАТО, только уже не северо-атлантическое, региональное, а глобальное. Где можно в максимальной степени контролировать Евразию с двух океанов, зажимать будущий Евразийский союз в безжалостных экономических тисках.
А внутри самой Евразии на нас стремительно надвигается китайский экономической пояс Великого Шелкового пути. Соответственно, на ближайшем АТЭС вся интрига будет в том, насколько Китаю удастся навязать двоевластие на Тихом океане и в максимально возможной степени притормозить имплементацию ТТП.
Россия же не при делах. Разве что пытаться мелко подыгрывать Китаю или США. Но польза от этого крайне сомнительна. Напомню, АТЭС — Азиатско-Тихоокеанское экономическое сотрудничество. Активно играть на этом поле — значит задавать и правила, и вносить реальный вклад в экономику АТЭС. А экономике России абсолютно нечего показать последние 25 лет.
Дальнейшие попытки великодушно обещать странам АТЭС бесперебойное снабжение углеводородами в ситуации их избыточного предложения — несерьезны. Новая индустриализация так и не началась, тем более на нашем Дальнем Востоке. Российский берег Тихого океана утыкан портиками, через которые гнали и гоним сырье.
Сформулированная 2 года назад в президентском послании доктрина подъема Дальнего Востока как «нашего национального приоритета на весь XXI век» свелась к ТОРам и обещанию раздавать по гектару земли в Магадане и других регионах ДФО.
На космодроме Восточный вместо захватывающих перспектив задать новые горизонты для мировой космонавтики — лишь строительство старта под ракету 60-летней давности, а также месящие бетон студенты космических специальностей в стройотрядах; правда, унитазы для наукограда Циолковский обещали купить самые лучшие, южнокорейские.
С этим на АТЭС и правда незачем лететь.
А Трансевразийский пояс развития и идеология развития, способные кардинально поднять национальную и мировую экономику и родить новую российскую идентичность — идентичность развития, остаются уделом небольшой группы стратегов, отделенных от государства.
Владимир Путин не летит на АТЭС, поскольку правительство не наработало субстантивного наполнения для наших действий в тихоокеанском пространстве. Поэтому выбор и дальше будет делаться в пользу силовых проблем и силовой политики.
Новые города и индустрии — всё больше и больше становятся всего лишь неинтересными «скучными песнями земли».
Тот же терроризм становится не просто инструментом геополитического эгоизма, но и прежде всего средством отвлечения лучших сил человечества от созидания и строительства, от ухода от вековой рецессии и прозябания. Терроризм — это и есть управление интенциями, вниманием человечества.
Однако в целях самосохранения России всё же следует сделать ставку не на адреналин войны, а на энтузиазм созидания.
И здесь тихоокеанское пространство является ключевым.
Требуется великий трудовой подвиг, чтобы Тихий океан снова для нас стал Великим.
Автор — председатель Движения развития
