«Москва — это центр большого острова под названием Евразия»
Стали известны подробности VI Московской биеннале современного искусства, которая пройдет на ВДНХ в сентябре. О том, что будет на форуме в 2015 году, корреспонденту «Известий» рассказал куратор, директор музея современного искусства MUHKA в Антверпене Барт де Баре.
— Основной проект биеннале называется «Как жить вместе? Взгляд из центра города в самом сердце острова Евразия». Что это значит?
— Для этой биеннале нам пришлось несколько изменить формат и наполнение. Я несколько раз предлагал разные варианты, но оказывалось, что это невозможно. Так что в какой-то момент мне пришлось остановиться и выбрать одну главную идею.
В результате я понял, что за современным искусством стоит один из самых главных вопросов нашего времени. Очень важный, в том числе на политическом уровне. Мы живем в одном мире, где разные люди живут разными жизнями, в разные моменты дня, с разными верами, разного происхождения. И всё это создает огромное непонимание и антагонизм.
Москва же — потрясающее место с невероятным потенциалом. Недавно я побывал на ВДНХ, где центральный павильон — символ Москвы как центра мира. Не только центра России, не только города. Ведь этот павильон строился как символ СССР, а это гораздо больше, чем просто страна.
Москва сейчас важна практически для всего мира. Если поговорить с африканцами, то многие учились или учатся здесь. Для Кубы, где я делал выставку в прошлом году, Москва также имеет огромное значение.
— А что значит «остров Евразия»?
— Для меня это так, это остров. Тут ведь вот что важно. Я живу на Западе, в Антверпене, а мой друг — в Шанхае. Сейчас Западная Европа очень боится всего мира вокруг. Потому что она — не центр мира больше. Точно так же, как боится Азия. А Москва может стать нашим связующим звеном между Европой и Азией, чтобы Евразия наконец воссоединилась. Для меня Евразия — остров. Самый большой в мире.
— Не страшно ли говорить о Москве как о центре Евразии в такой непростой политической ситуации?
— Чего бояться? Это ведь возможность, которая есть у Москвы. Только Москва сейчас может проложить ниточку от Бельгии к Китаю, например. Главная проблема сегодня — это то, что все напуганы. Мы находимся в состоянии, что нам некуда идти. Мы никуда не двигаемся. Так что надо думать о том, что делать дальше. А искусство — путь почувствовать мир отдельно от наших клише.
— В ноябре, когда стало известно о вашем назначении на должность куратора VI биеннале в России, вы говорили, что опасаетесь санкций.
— Мы все сейчас идем в не хорошем направлении, и я имею в виду не только Европу, но и США, и Азию. Помните, был момент, когда Израиль мог закончить войну с Палестиной? Я тогда очень надеялся на это, но такого не произошло. Вот как и сейчас я надеюсь, что дальше всё станет лучше.
— Знаю, что в этом году сократили бюджет биеннале.
— Я думаю, это всё оттого, что правительство просто не понимает важность биеннале, хотя она значит очень много. Биеннале позволяет глубже увидеть общество через искусство. Это уже прошли Лондон, Нью-Йорк. Очень важно, что это возможность для художников путешествовать по всему миру, объединять мир. Но московское правительство не совсем понимает важность этого мероприятия. Такое ощущение, что власть интересует только каток на ВДНХ. Это здорово, иметь такой каток. Но биеннале — тоже здорово. Для страны такого уровня, как Россия, это крошечная часть затрат по сравнению с Олимпийскими играми, но — те же возможности.
— В чем в результате будет особенность вашего биеннале?
— Из-за очень ограниченного бюджета нам пришлось долго решать, от чего мы можем отказаться. Самая активная часть биеннале будет идти в течение 10 дней. Для того чтобы перевести картины из Пекина, например, в Москву, нужны деньги. А у нас их нет. Поэтому мы решили вкладываться только в людей. Потому что именно люди в результате создают искусство. Мы решили не везти сюда произведения художников, но пригласить художников делать что-то здесь.
Также приедут мыслители, например, Саския Сассен, Том Макдонаф, Янис Варуфакис, которые организуют дискуссии на тему, как жить человечеству вместе. Множество активностей, проектов, которые участники создадут специально для биеннале. Но главное, на что мы рассчитываем, что каждый пришедший к нам загорится какой-то идеей. Мы не даем ответа на вопрос, мы только заставляем задуматься. Главный же ответ должен быть у каждого свой.
— Сейчас в России к современному искусству относятся с опаской.
— Думаю, так же, как и во всем мире. Сейчас, может, отнюдь не всех занимает вопрос современного искусства, ровно как, например, и вопрос футбола, но всем интересно, что будет с нами дальше и как живут другие.
Так что это в любом случае повод прийти и посмотреть, чем всю жизнь занимаются люди в других странах. Всё в порядке.
— К слову, о переменах. В России много говорят о музейных реформах. Например, музейщики хотят, чтобы государство выделяло больше средств на закупки современного искусства.
— Так всегда происходит — кто-то хочет одно, кто-то — другое. Это всегда выбор. И это очень похоже на то, что происходило в Антверпене в средневековые времена, когда у власти был выбор: построить университет или рынок. Искусство — это хорошее вложение. Проблема часто в том, что за огромные суммы можно купить всего одну картину. Но в то же время это ведь способ привлекать туристов, показывая, что мы — часть мира. Когда вы приедете в Антверпен и увидите русское искусство, вы почувствуете себя дома. Неужели это плохо?
