«Музыка и дети — лучшее, что есть на свете»
Владимир Путин подписал поручение, предписывающее сохранить систему 11-летнего профессионального обучения в спецшколах для одаренных детей. Этот документ призван спасти от действия нового закона «Об образовании» восемь музыкальных школ в крупных городах страны, где детей с первого класса готовят к концертной карьере. О проблеме сохранения школ корреспонденту «Известий» рассказал директор Центральной музыкальной школы (ЦМШ), народный артист России Владимир Овчинников.
— Что значит для ЦМШ поручение президента?
— Во-первых, важно, что на восемь специальных школ обратили внимание. Во-вторых, в поручении говорится о непрерывности профессионального образования в сфере искусства с 1-го по 11-й класс.
— Речь идет о терминологии?
— Да, и это очень важно. Мы добиваемся права профессионально обучать детей музыке с первого класса. В этом случае мы по-прежнему сможем брать детей на конкурсной основе. В начале февраля у нас будет совещание с участием директоров восьми школ, а также представителей Минобразования и Минкультуры, обсудим, какие именно стандарты образования нам нужны. Затем мы должны представить их в Российскую академию образования.
В Китае и Японии, например, вместо наших 40 часов в неделю дети учатся гораздо больше, вообще без выходных. Но музыкантам, творческим людям необходимо время, чтобы побыть одному, снять напряжение, подумать. Душу нельзя только тормошить.
— Министерство культуры вашу позицию поддерживает?
— Во многих вопросах оно идет навстречу. Но некоторые вещи, как мне кажется, до последнего времени не понимало. Например, если назвать начальное музыкальное образование «предпрофессиональным», приоритет будет у общеобразовательного, а не у музыкального цикла. К счастью, мы добились понимания — может быть, слишком эмоционально, скандально, но в итоге нас услышали.
— А как вы восприняли открытое письмо педагогов Российской академии музыки имени Гнесиных? Они выступили за новый закон «Об образовании», с которым вы так активно боретесь.
— Я воспринял это как полное непонимание ситуации. И уверен, что половина людей, подписавших письмо, вообще не знали, что они подписывают. Это похоже на заказ, ответную реакцию на нашу позицию.
— В последнее время редкий коллектив может похвастаться отсутствием массовых писем против чего-нибудь или кого-нибудь.
— Люди научились писать. И на меня тоже писали, и на других директоров, и даже на министров. Однажды, когда я работал в Великобритании, один из местных критиков написал гадкую рецензию на мой диск. Я очень переживал, в отчаянии позвонил Евгению Светланову, который эту запись высоко оценил и с которым меня связывала дружба. Он ответил: «Володенька, наплюйте. Главное в нашей жизни — честно делать свое дело». Иногда нам попадаются плохие люди на пути, и возраст в этом плане совершенно не помеха. Часто это заслуженные, уважаемые люди.
— Вы редкий пример концертирующего директора. Как всё успеваете?
— К сожалению, успеваю не всё. Нет времени на новые программы, хотя это всегда было нормой моей концертной жизни. На старом багаже еще выруливаю. Недавно был большой сольный концерт в Большом зале Московской консерватории, к которому я все же специально выучил несколько этюдов Скрябина. В тяжелые моменты, когда в школе не все спокойно, я сажусь за инструмент, и спустя полчаса игры с меня, как с гуся вода, сходят все проблемы.
К тому же, недавно меня пригласили в жюри конкурса Чайковского. Это дополнительная мотивация: имею ли я моральное право судить других, разучившись играть сам? Так что стараюсь держать себя в форме.
— Многие музыканты убеждены, что конкурсы — сплошь фикция и коррупция.
— Фикция и коррупция могут существовать всегда и везде, и это говорит только о том, что всегда существуют личные интересы. Но если речь про детей, то, какая бы ни была коррупция, талант всегда слышно. Современные технологии, например, онлайн-трансляции, позволяют отследить любую нечистоплотность настолько легко, что никому не хочется создавать скандал.
Нам нужны результаты, а они могут быть только при честной игре. Те, кому дают первые премии, действительно этого заслуживают, даже если поначалу может казаться иначе. Так было с Григорием Соколовым и Даниилом Трифоновым, который после конкурса играет всё лучше и лучше.
— Каким должен быть пианист, чтобы вы сказали ему на конкурсе «да»?
— Музыкант должен так видеть или чувствовать музыку, чтобы меня это убедило и расположило. Одной виртуозности не хватит — только десертом нельзя наесться. Для меня важно услышать лирику.
Очень важно, как музыкант находит контакт с публикой, улыбается, кланяется, выбирает программу. Есть знаковые произведения, по которым можно понять: это прекрасный музыкант, но не более. Что он будет показывать публике? Свою пустую душу? Или это будут серьезные высказывания, на которые люди пойдут, как в церковь, причащаться? Надеюсь, это будет главным критерием на конкурсе Чайковского.
— Политические события последнего времени школу не затронули?
— К нам обращались с просьбой отправить в Крым музыкальную литературу, ноты. Мы отправили 50 коробок. При случае мы готовы принять в школу одаренных детей оттуда. У нас многонациональный коллектив, даже дети из Северной и Южной Кореи учатся вместе и живут в одном здании. Так что, думаю, всё будет хорошо.
— Какой подарок вы как директор хотели бы получить к 80-летнему юбилею ЦМШ?
— Мы уже начали получать подарки. Например, недавно благотворители пополнили наш скромный инструментарий двумя дорогостоящими арфами: маленькой, кельтской, и полноразмерной. Благодаря друзьям школы будет снят фильм о ЦМШ. Еще раньше мы получили щедрый подарок: внутри школы и по всему периметру установили видеокамеры, так что теперь школа стала более безопасной и хулиганства со стороны учеников поубавилось.
— Дети, которые целый день сидят за инструментом, еще находят время хулиганить?
— Один очень известный музыкант признался мне, что его выгнали из нашей школы за плохое поведение. Выплески энергии бывают у всех детей. Только у кого-то они происходят в рамках приличия, а у кого-то выходят за всякие рамки.
Конечно, в ЦМШ детям приходится в два раза больше времени тратить на учебу — из-за интеграции общеобразовательного цикла и музыкальных предметов. Но это не мешает им бегать, прыгать, играть. Ярчайший пример — Денис Мацуев, который не может представить свою жизнь не только без музыки, но и без футбола.
Играть больше ста концертов в год не всем под силу, и дело не только в одаренности. Дело в колоссальных физических нагрузках, не говоря уже о психологических стрессах. Это постоянный, нескончаемый процесс, и в какой-то момент человек может просто сломаться. Поэтому музыканту нужно постоянно воспитывать себя не только как личность, но и физически. Нужно быть стойким оловянным солдатиком.
— Критика начального профессионального образования за то, что оно лишает детей детства, необоснованна?
— Конечно. Наоборот, это — счастливое детство, в котором дети уже нашли себя. Профессиональное музыкальное образование позволяет раскрыть художественные чакры. Но самое интересное, что дети, обучаясь музыке, уже учатся серьезно, добросовестно трудиться. Чтобы выучить самую простенькую пьеску, нужно посидеть, сосредоточиться, напрячь свои душевные силы, чтобы получилось еще и красиво. Я всегда говорю, что даже если из ребенка не получится профессиональный музыкант, он в любой профессии будет ценным сотрудником.
— Часто бывает, что ваши подопечные не становятся музыкантами?
— В основном я встречал такие случаи во время перестройки, когда жизнь ломала многие судьбы, люди уезжали за границу. Среди моих одноклассников было много детей, которые считались очень талантливыми, но на них, видимо, оказывали сильное давление педагоги и родители, и в итоге они сознательно уходили в другие профессии. И все-таки я убежден: у детей, которые занимаются музыкой, совсем иной менталитет. Они дальше видят, глубже чувствуют, у них шире кругозор. Не говоря уже о том, что любой человек, умеющий сыграть на гитаре хотя бы три аккорда, становится душой компании. Музыка и дети — лучшее, что есть на свете.
