В Музей Москвы привезли «Другую столицу»
Творческое противостояние Москвы и Петербурга — тема давняя, сто раз раскрытая, но не закрытая. Трепать ее можно до бесконечности, тем более в контексте бесконечно податливого «актуального искусства». Отрадно, что кураторы выставки «Культурная столица» такой цели себе не ставили, а если и ставили, то интеллигентно, по-питерски: типа — кто же из нас на данном этапе актуальнее.
Спорить, правда, особенно и не о чем. Приятный аромат неофициальности, одинаково сопровождавший как показы в легендарных сквотах на Пушкинской 10, так и в салоне у Петлюры, развеялся, а без него удивлять капризную публику всё сложнее. Разве что скандалами о продаже бывшим актуальным художником Сергеем Бугаевым (Африка) работ своих менее прытких бывших друзей-художников.
Что действительно удивляет, так это масштабы экспозиции. Разместить работы 68 художников так, чтобы они друг друга «не толкали» и «не выпихивали» — непросто. Сверхзадачу выставки директор Музея Москвы Алина Сапрыкина видит в том, чтобы «совершить путешествие по главным арт-местам этого города, проникнуться его духом, не выезжая за пределы Садового кольца». Вот только насколько возможно не расплескать дух Питера при транспортировке? Привычным образом всё воспринимать «по-приколу»? Как создавалось, если честно, так и воспринимать.
Татьяна Ахметгалиева свой диптих «Аллергия на пыль» создала при помощи текстиля и нити. Забавно, но именно эти материалы точно передают степень проблемы, с которой сталкивается любой пользователь бытовой электроники. Александр Шишкин-Хокусай, работающий с акрилом, фанерой и видео, инсталляцией «Фанера против телевизора» будто защищает добротный строительный материал, невольно ставший терминологическим обозначением попсового надувательства.
Классические холст и масло служат Андрею Рудьеву, автору работ проекта «Оазис», для создания огромных копий c ярлыков виниловых пластинок Pink Floyd, Queen и Рода Стюарта — якобы с целью освободиться от «конвенций проживаемой эпохи». Хотя, кажется, что всё гораздо проще, и в основе лежит страсть к копированию конвертов фирменных пластинок для украшения собственных кассет и катушек. Кстати, вылившееся позже в оформление первых магнитальбомов советских рок-групп.
Приятно, что не обошлось и без «Митьков», одних из лучших мастеров городского бытописания даже в контексте «актуального искусства». Серия «Мрачные картины» — неозвученное продолжение митьковских грустноватых литературных пригородных путешествий. Когда при взгляде на полотно всплывает фраза: «Своей унылостью кадр напоминает эпизод из фильма Карне «Утро начинается», где в комнату героя забрасывают гранату со слезоточивым газом», понимаешь, что твое подсознание подкидывает уместную цитату из «Максима и Федора».
«Персонажи» Ольги Флоренской, еще одной былой митьковской «сестренки», — Даниил Хармс, поэт Гаврильчик, художник Яшке, Екатерина II и грузинский царь Ираклий II. Люди они разные, но благодаря Ольгиным коллажам из цветной бумаги — очень симпатичные.
У Максима Свищева, однажды увидевшего безумие рэйв-парада на Дворцовой площади и нашедшего в нем четкие параллели с безумием взятия Зимнего, в качестве изобразительного средства фигурирует компьютерная анимация. Поэтому, поставив вопрос: «Велико ли расстояние между этими состояниями? Насколько они управляемы? И кто ими управляет?», художник вправе, не дожидаясь ответа, закольцевать видео и идти пить «свой маленький двойной».
Вообще, любителей закольцованных роликов на «Другой столице» ждет подлинно раздолье — тут и девушки в коммунальных ванных, и люди, пережившие стресс после взрыва в метро, и тосты, и признания в любви. Есть даже ретроспективная четырехчасовая программа режиссера-некрореалиста Евгений Юфита. К сожалению, легендарный Юфа не отобрал для показа своего «Лесоруба» (1985), где в одной из ролей задействован его старый друг по имени Виктор Цой.
«Актуальное искусство» призвано, видимо, не менее актуально реагировать на происходящее. Может быть, поэтому по-настоящему актуальная работа Людмилы Беловой «Шесть объектов» располагается вдали от болот, обитателей метро и пляшущих (не целующихся) милиционеров.
Взглянув поочередно в шесть дверных глазков, можно увидеть шесть лестничных парадных. Шесть изображений пронзительной, уходящей питерской натуры. Заставшей на своем веку как белые мундиры и твердую поступь кавалергардов, так и тертые джинсы и нетвердую походку расслабленной петербургской богемы. Может быть, именно дверные глазки Людмилы Беловой и есть логической мост, связывающий «актуальное искусство» с самым обыкновенным, человеческим.
