Внося спорные изменения в «Закон о компенсации за нарушение права на судопроизводство…» (№ 68-ФЗ от 30.04.2010), большинство Госдумы, похоже, посеяло ветер, который грозит обернуться серьезной политической бурей.
Впервые за долгое время «Единая Россия» голосовала «за» в одиночестве — все остальные фракции не только выступили против, но и после принятия закона продолжают жесткую критику инициативы правящей партии вне стен парламента. Правительство не скрывает своего скептицизма в отношении «закона о компенсации», а министр экономразвития Алексей Улюкаев критикует его прямо и публично.
Интернет, эмоционально окрестивший принятый в первом чтении акт «законом Ротенберга», прямо-таки кипит от негодования. В ответ критиков закона уличают юристы: «А вы сами-то закон читали? Вы только по слухам судите, а в тексте всё не так».
Чтобы не питаться слухами, обратимся к тексту закона.
Но сначала ответим: что стало поводом для его явно спешного принятия? Какую проблему пытается решить законодатель?
Закон, очевидно, ставит перед собой задачу подготовки российского правосудия к юридическим войнам с зарубежными судами. Судя по всему, в ближайшее время ожидается некое масштабное предъявление за рубежом судебных и исполнительных исков к российским компаниям, организациям и гражданам.
«Неправосудное» рассмотрение претензий чужими и пристрастными судьями может, по мнению депутатов ГД, повлечь изъятие в пользу враждебных нам истцов имущества и иных активов российских лиц.
Вот тут-то, дескать, и понадобится невинно пострадавшим защита со стороны российского государства и его бюджета. Так выглядит логика законодателя при чтении текста закона и сопутствующих документов.
Надо отметить, что до сих пор наших законодателей не очень заботили вполне правосудные решения зарубежных судов. Например, ежегодно Европейский суд по правам человека регистрирует 12–13 тыс. жалоб наших граждан на родное государство. В большинстве случаев дела решаются ЕСПЧ в пользу граждан, которые тем не менее вынуждены затем годами ждать выплаты присужденной им сравнительно небольшой компенсации.
Сейчас, правда, на кону оказываются огромные суммы. В июле состоялось два решения по делам бывшей нефтяной компании ЮКОС.
ЕСПЧ присудил примерно 55 тыс. миноритариев ЮКОСа около €2 млрд в качестве компенсации за допущенные в отношении их «нарушения права на уважение имущества» (включая €300 тыс. в возмещение издержек). Но главным потрясением стало поистине беспрецедентное решение Гаагского третейского суда в Нидерландах, обязавшего Россию выплатить бывшим мажоритарным акционерам ЮКОСа $50 млрд компенсации (и еще $65 млн судебных издержек) за нарушение их прав, защищаемых Энергетической хартией ЕС.
Россия намерена оспаривать этот колоссальный вердикт в Высшем суде Нидерландов как «политизированный» и принятый ненадлежащим судом: не будучи участником Европейской энергетической хартии, Россия не признает третейской юрисдикции суда в Гааге по своим внутренним спорам. Но перспектива столкнуться с принудительными взысканиями заставляет, видимо, заранее позаботиться о возведении оборонительных редутов.
Еще один тревожный сигнал прозвучал в конце сентября. Итальянский суд заморозил несколько объектов недвижимости, принадлежащих российскому предпринимателю Аркадию Ротенбергу, на сумму около €30 млн. Сделано это в рамках санкций, введенных ранее Евросоюзом в отношении России и группы физических лиц.
Собственность россиянина не изъята, объекты продолжают функционировать, и правомочность их ареста собственник вполне может самостоятельно оспаривать в итальянских судах. И тем не менее прецедент привлечения российских частных лиц к «политической ответственности» создан и может тиражироваться.
Как видим, оснований для серьезного беспокойства у российского законодателя более чем достаточно. Вопрос в том, чтобы выбрать адекватную, легитимную и справедливую форму реакции. Удалось ли это авторам спорного закона? Думаю, что нет.
На мой взгляд, «закон о компенсации» губит традиционная попытка прицепить к любому государственному поезду вагон частного интереса.
Совершенно напрасно в законе оказались рядом юридические и физические лица. Приобретая частную собственность и размещая личные активы за рубежом, гражданин России тем самым осознанно выбирает и юрисдикцию для возможных будущих судебных споров. Купил — значит, признал местный суд для себя надлежащим.
Не нравится юрисдикция — покупай в другом месте. Опасаешься предвзятости «чужих» судов — переноси активы в Россию. Не позаботился вовремя — это твой риск и твоя ответственность.
Тезис о возможных «неправосудных решениях ненадлежащих судов» никак не может прилагаться к физическим лицам и их зарубежному имуществу. И это — важнейшая претензия к закону.
Есть и другие претензии. Почему компенсация из бюджета обещана опережающая и раздвижная — «в размере суммы потерь, которые заявитель понес или может понести»? И это тоже для физических лиц, встревоженных возможной утратой любимой виллы на «лазурке»?
Почему регрессное требование к зарубежному супостату и его имуществу — это только право, но не обязанность нашего правосудия? Стало быть, «ущерб» можно субъективно оценить, из бюджета компенсировать (в том числе авансом), а с зарубежного «виновника», причинившего «ущерб», можно и не требовать ничего, отпустить обидчика: свои-то волки уже сыты.
Закон юридически еще можно спасти: убрать из него физических лиц; оставить бюджетную компенсацию только как возможную крайнюю меру для юридических лиц в отдельных случаях и сделать встречные юридические претензии к зарубежным «обидчикам» обязательным первоначальным шагом. Только когда линия прямого судебного спора будет полностью исчерпана, «пострадавшая» компания вправе апеллировать через суд к бюджету.
Гораздо сложнее сейчас спасти закон политически. Попытка поспешно протащить «компенсацию» без парламентских слушаний, без обсуждения в Общественной палате и помимо какой-либо содержательной публичной дискуссии уже превратила этот акт в социальный динамит.
У нас по стране ходят сотни тысяч обманутых дольщиков, у которых отняты зачастую последние деньги на жилье; не меньше ограбленных вкладчиков, которых государство сначала пригласило в банки, осененные государственной лицензией, а потом хлоп — лицензию отобрало вместе с деньгами (часто отложенными на старость).
Как можно оставить без компенсации этих вот рядовых граждан, потерявших свое кровное на территории нашего Отечества, и обещать компенсировать за счет бюджета личную собственность неких физических лиц, утраченную ими за рубежом по «политическим мотивам»?
Госдума могла бы восстановить отнятое ею же бесспорное право дольщиков, полностью оплативших жилье, на личные квадратные метры даже в случае несостоятельности застройщика. Законодатели могли бы дать физическим лицам — вкладчикам банков (хотя бы для начала пенсионерам) право на полную первоочередную компенсацию вкладов за счет всего имущества банка и банкира в случае несостоятельности последних.
Никаких подобных инициатив годами не рассматривает наш парламент.
В России экономическая стагнация, усугубляемая санкциями, доходная часть бюджета сжимается, семьи сокращают потребление и попадают в долговую кабалу. В этой обстановке любое решение, обременяющее государственный бюджет, должно быть дважды продумано и обязательно обсуждено публично — без привычной пропагандистской нагонки.
Не понимать и не учитывать этого — значит, сознательно сеять бурю.
Автор — эксперт Фонда Анатолия Собчака.
