«Театр может приблизить Россию к Америке, а Америку — к России» | Статьи

В Соединенных Штатах выходит 500-страничный сборник современной российской драматургии «Реальные и фантомные боли: Антология русской «новой драмы» (Real and Phantom Pains: An Anthology of New Russian Drama). В сборник включены 12 пьес десяти драматургов, написанных за последние за 14 лет. Диапазон авторов — от Елены Греминой и Павла Пряжко до Максима Курочкина и Юрия Клавдиева. О том, кому адресована эта книга и почему русский театр интересует англоязычный мир, корреспондент «Известий» расспросил составителя, театрального критика и культуролога Джона Фридмана.

— По какому принципу отбирались пьесы?

— Согласитесь, бессмысленная затея — в одиночку определять, какие пьесы за какой-то определенный срок стоит назвать лучшими. Я поступил проще и, наверное, правильнее — взял пьесы, без которых я бы не смог представить себе театр последних 14 лет. Конечно, многие в итоговый список не попали — Ваня Вырыпаев, например, остался за бортом. Но всю гигантскую палитру русской драматургии даже очень большой книгой не охватить. Вне всяких сомнений, в 2000-е годы русская драматургия пережила настоящий золотой век.

Наверное, выбор местами получился странный — может, потому что я сам немного странный (смеется). Я искренне убежден, что история русской драматургии невозможна без Ольги Мухиной. Да, она пишет преступно мало. Но «Летит», попавшая в сборник, была первой пьесой, повествующей о реалиях нового социального слоя в России — офисных работников. Она пользуется большой популярностью в США, в Европе, в российской провинции, тогда как в Москве ей не уделили должного внимания.

Конечно, в этот список должны были попасть «Кухня» Максима Курочкина или «Трусы» Павла Пряжко — этапные произведения «новой драмы». Москва недолюбливает Василия Сигарева, но именно он открыл «новую драму» для столицы (вспомним «Пластилин» в постановке Серебренникова) и для заграницы — он чрезвычайно популярен и в Европе, и в Америке.

Не побоюсь сказать, что весь мир не представляет себе сейчас русскую драматургию без Сигарева. В сборник я предпочел поместить не самую известную, но очень вкусную, жесткую, как всегда у Сигарева, пьесу «Фантомные боли», у которой все шансы иметь успех. В целом, мне кажется, сборник дает довольно точное представление о том, что происходило и происходит здесь.

— В вашей книге почти все авторы — это известные и признанные лидеры «новой драмы». За исключением сравнительно нового драматурга Максима Осипова.

— Осипов — это восходящая звезда. Обещаю, вы это имя еще не раз услышите. Он врач по профессии, как Чехов, Булгаков, Вересаев. Практикующий кардиолог — у него своя клиника в Тарусе. Когда ему было уже за 40, он начал писать и издавать рассказы, которые принесли ему немедленный успех.

Однажды он познакомился с творчеством Петра Фоменко и загорелся театром. Написал пьесу «Русский и литература», которая идет сейчас у Льва Додина в МДТ, а также еще в нескольких театрах по России. В сборник я взял вторую его пьесу — «Козлы отпущения», которая, с одной стороны, вбирает в себя все отличительные, социально злободневные мотивы «новой драмы», однако рассматривает их в контексте великой русской литературной традиции.

Здесь есть сознательная пародия на Порфирия Петровича из «Преступления и наказания». Для меня принципиальный момент, что пьеса здесь есть и что именно она закрывает книгу. На мой взгляд, не стоит ставить знак равенства между «новой драмой» и современной русской драматургией. «Новая драма» — всего лишь ее часть, пусть и важнейшая.

— Для кого предназначена эта книга?

— Конечно, для меня важно, чтобы театры, режиссеры, актеры обратили внимание на русскую драматургию. Чтобы ее не только читали и изучали в университетах. Я хочу, чтобы эти пьесы были поставлены и вошли в ткань американского театра.

Думаю, книга будет интересна и тем, кто хочет прикоснуться к современной российской действительности. Все читают и восхищаются Достоевским и Толстым, но мало кто имеет представление о том, что в России происходит сейчас. В зарубежных магазинах есть Пелевин, есть Сорокин, но этого явно недостаточно.

Сборник пьес — это идеальный вариант. Пьеса ведь короткая, как небольшая поэма. Ее можно осилить за полчаса, за 40 минут. Разве что на «Кухню» придется потратить несколько часов (смеется). Все они очень разные и о разном, но в сумме могут дать разнообразную картину современной России.

Есть у этого сборника и личная причина. Я живу в России 25 лет и уже ощущаю себя москвичом. Умом я из Америки, а сердцем — давно в России. Наступили тяжелейшие времена напряженности, разногласий между нашими странами, и поэтому для меня особенно важно напомнить о богатой русской культуре, приблизить Россию к Америке, а Америку — к России. Будем считать, что это мой маленький вклад в борьбу против всего этого политического сумасшествия.

— Пьесы «новой драмы» завязаны на российских реалиях. Удалось ли сделать тексты понятными для англоговорящего читателя?

— Я могу ответить за те восемь пьес, которые перевел я (остальные четыре перевели мои друзья и коллеги, и сделали это, на мой взгляд, прекрасно). С одной стороны, я уверенно владею языком, в курсе российских реалий. Моя жена — актриса Оксана Мысина — всегда рядом и готова помочь. Я знаком со всеми авторами из списка и в любой момент могу обратиться к каждому за разъяснениями.

Однако всегда есть вещи, которые я могу не уловить. Есть вещи, которые я понимаю, но, чтобы это поняли в США, нужно что-то приобъяснить или дописать. Где-то необходимо подобрать адекватный эквивалент. Например, в пьесе Осипова «Козлы отпущения» герой цитирует романс «Прощай радость, жизнь моя», который пел Шаляпин. Эту строчку я заменил на цитату из песни Simon & Garfunkel Bye Bye Love, известную всем в Америке с пеленок.

Я старался обеспечить западному читателю комфортное чтение, чтобы непонятные моменты его не отпугивали, а, наоборот, привлекали. В то же время, конечно, было необходимо не переборщить с американскими деталями и сохранить дух подлинника.

— В чем, по-вашему, заключается специфика «новой драмы»?

— Русская драматургия последних лет отягощена острой социальной проблематикой. Каждый из авторов погружен в свою личную тему, но все вместе они раскрывают широкую панораму реальных и фантомных болей российского общества. Все авторы так или иначе пытаются ответить на два вопроса: «Кто я такой?» и «Где я нахожусь?». После распада СССР появилось много сложнейших вопросов. Кто я? Советский человек или россиянин? Как мне жить в новых условиях? По сравнению с Америкой и Европой жизнь в России катастрофически нестабильна и постоянно порождает всё новые и новые вопросы.