Обугленные каркасы деревянных домов, скелет некогда гремевшего на весь Союз ресторана «Юрас Перле», убогие магазинчики, предлагающие турецкий ширпотреб, и пустынные пляжи. Так выглядела Юрмала после завоевания Латвией независимости. Некогда всесоюзная здравница быстро превратилась в приморское захолустье, а люди, очутившиеся в этих краях благодаря ностальгии, резво меняли лирические настроения на возгласы удивления с поминанием неведомой матери. Как же так, спросите вы. Как можно было всё так быстро угробить?..
Да так же, как производство, сельское хозяйство и другие отрасли, выстраивавшиеся десятилетиями. В плане реализации поговорки «ломать не строить» Латвия показала себя с самой что ни на есть наилучшей стороны. Заводы и фабрики так и не заработали, сказки о конкурентоспособности латвийского бекона стали латышским фольклором, шпроты научились делать за пределами Риги. Вот Юрмала ожила. Точнее будет сказать — оживили. А если еще точнее — то реанимировали, вытащив с того света.
Она бы обязательно умерла — тихо и незаметно. А оживала Юрмала громко. С песнями, плясками, глянцевыми боками красивых авто и дефиле по пешеходной улице Йомас знаменитостей и олигархов. Но задышал курортный городок не благодаря потугам государства, единственное занятие коего — осваивание денег Евросоюза, а благодаря усилиям бизнесменов. Привлечь отдыхающих можно было старым и проверенным веками способом — обеспечить их хлебом и зрелищами. Еще жильем, которое расходилось не хуже, чем расходятся дома и квартиры в странах с более привлекательными климатическими условиями.
С появлением конкурса «Новая волна» о Юрмале не только вспомнили, ее заново полюбили. Слава Богу, я далек от всего того, что происходит на российской поп-сцене и за ее кулисами, но мне приятнее видеть толпы нарядных, радостных людей, чем депрессивные пейзажи запустения с бродячими собаками и завывающим в заброшенных домах ветром. Мне радостно осознавать, что за лето многим латвийцам удается заработать хотя бы на несколько месяцев, а то и на год вперед. Но мне горько, что есть те, кто в «Новой волне», «Голосящем КиВиНе» и других развлекательных мероприятиях видит исключительно кремлевскую пропаганду и насаждение идей тоталитаризма. Дескать, у меня как у латыша — боль да душа, зато я горд и независим.
Наверное, именно этим тезисом и руководствовался министр иностранных дел Латвии Эдгарс Ринкевич, внося в черный список Иосифа Кобзона, Валерию и Олега Газманова, охарактеризовав «Новую волну» как «роскошное мероприятие». Ничего, что фразеологический оборот достоин плохого женского романа в стиле индийского кино. Главное, что таким образом политик решил поразить сразу две цели: отомстить восточному соседу с имперскими амбициями за годы «оккупации» и просто напомнить миру о своем существовании.
Может быть, это попытка вернуть долг за экс-президента Латвии Валдиса Затлерса? Ведь последний во время выступления Кобзона на всё той же «Новой волне» слушал выступление патриарха российской сцены стоя, вызвав неоднозначную реакцию в латвийском обществе.
Хотя... формулировки господина Ринкевича выглядят более чем серьезно. Допустим: «Я принял решение запретить апологетам российского империализма и агрессии посещать Латвию». Чувствуется, что Эдгарс Ринкевич хорошо учился в советской школе и прекрасно знаком с образцами клеймения врага тех времен. А может, нынешний глава латвийского МИДа вообще был одним из лучших комсомольцев дружины.
Но в историю Эдгарс Ринкевич безусловно войдет. Вероятно, и мемуары напишет под названием «Как я запретил Кобзона и обрушил цены в Юрмале». Ведь Ринкевич прекрасно знает, что в последние годы не только прибрежный городок, но и в целом экономика Латвии чувствует ощутимый приток российского капитала. Если закончатся хлеб и зрелища, этот поток попросту приостановится. Может, даже и вовсе иссякнет, что для многих еще не покинувших Латвию будет означать небольшую катастрофу. Та же Олимпиада хоров, которая на днях закончилась в Риге, ничего, кроме эстетического наслаждения от многоголосья и обильно политых уриной стен старой Риги, Латвии не принесла, бюджет не пополнила. Поэтому на решение Ринкевича можно посмотреть и как на попытку принести экономике страны неожиданные проблемы. Но чиновника можно понять. Занимать столь высокое кресло в 40 лет — это воистину огромное достижение. А это ответственность, нервы, эмоции...
Эстонскому коллеге Ринкевича тоже 40. Раньше мы знали только Урмаса Отта, а теперь знаем еще и Урмаса Паэта. Он тоже молод, амбициозен и необыкновенно умен. На прошлой неделе именно Паэт выступил против того, чтобы на сцену блюзового фестиваля, проходящего в Таллине, вышел американский актер Стивен Сигал. Сразиться с самим Сигалом и победить — такое дано не каждому. Правда, Паэт был не один. На Сигала ему нажаловался сбитый эстонский «летчик» Тынис Мяги. Вероятно, его вы помните: это он прыгал пухлым кузнечиком по сцене, умоляя спасти разбитое сердце, и пел гимн Олимпиаде-80.
Но вот что интересно. Главы обоих МИДов завернули артистов за поддержку присоединения Крыма к России. То есть попросту за слова. И не за слова поддержки в адрес военных, расстреливающих мирное население, а за слова поддержки, высказанные людям, познавшим свободу выбора. Как-то недемократично, не правда ли. Собственно, почему вопросами культуры в Латвии и Эстонии занимается МИД. Мне не хочется вспоминать ископаемый анекдот про прачечную, но, кажется, без него не обойтись.
Трудно сказать, чем закончится эта история. Понятно, что Иосиф Кобзон вряд ли когда-либо ступит на латвийскую землю. Ведь персоной нон грата он становится в этой стране во второй раз. Не думаю, что много потеряют от запрета на въезд Валерия и Газманов. А Юрмала явно останется в проигрыше. Обилие свободных мест в летних кафе и ресторанах заметны уже в этом сезоне. В следующем их наверняка станет больше. Смешно говорить, но это будет одним из достижений внешней политики Латвии.
