Закончились выборы в Европейский парламент. Право голоса на этих выборах имело более 400 млн человек, сами выборы длились целых четыре дня.
Последний избирательный участок закрылся в Италии в 23 часа по местному времени — до этого времени результаты выборов обнародовать было запрещено. Впечатляющий уровень «секретности» словно бы придавал особый вес происходящему.
Однако несложно догадаться — и первые результаты экзит-поллов в ночь на понедельник это подтвердили, — что, кроме откровенно спонсируемых из Брюсселя проевропейских политических партий, на этих выборах от стран Скандинавии победили левые, «народники» и националисты, то есть убежденные евроскептики. Как пишут датские газеты, «сторонников и противников ЕС объединяют две вещи: во-первых, и те и другие признают, что граждане ЕС не удовлетворены существующим Евросоюзом. Во-вторых, все они признают, что их страны пока не собираются покидать ЕС».
Колоссальные деньги потратили в странах ЕС на то, чтобы убедить граждан просто пойти на эти выборы. Да и перед нынешними выборами датские эксперты прогнозировали, что явка избирателей на них будет весьма низкой — несмотря на то что именно ради пресловутого повышения явки выборы перенесли с лета, поры отпусков, на май. Трудно сказать, помогла ли организаторам выборов эта техническая мера.
Полевые наблюдения также не внушают особого оптимизма. Два избирательных участка в Копенгагене, которые посетил автор этих строк, были почти пусты в шесть часов вечера в воскресенье. Хотя в это же время суток, когда проводились выборы в парламент Дании, на этих же самых участках тянулась очередь в сотни людей и, чтобы проголосовать, требовалось простоять в очереди минут 40.
Официальные претензии датчан к Евросоюзу неизменны: это закрытость принимаемых решений, отчужденность ЕС-институтов от конкретной страны и, наконец, явная нехватка практической демократии. «Сегодня существуют более 100 тыс. правил, стандартов и судебных решений ЕС, которые невозможно изменить даже посредством выборов. Разве это демократия? Сердцевина демократии заключается в том, что вы приходите на выборы, собираете большинство и меняете законы. Но это правило не действует в ЕС», — рассказывают телезрителям в день выборов датские независимые эксперты.
Правда, это лишь официальная часть претензий. Датский школьник отвечает журналисту на вопрос, что такое Евросоюз: «ЕС — это когда Германия раздает деньги соседним странам в обмен на лояльность и еще уговаривает их соблюдать некоторые второстепенные правила». На самом деле устами неполиткорректного юноши озвучиваются всем известные в Европе отношения. Но и эти отношения, в лучшей их части, кажется, уже устарели. Странно и удивительно видеть, как воспринимается ЕС за его пределами: многим кажется, что Евросоюз — это мощная и единая политическая сила, всеобщие гарантии, почти целостное государство.
Изнутри же самого ЕС хорошо видно, что подобное представление — это оптическая иллюзия, мираж в пустыне.
Где находится «пульт управления» Союза, где центр его силы, какова ведущая страна ЕС? Ведь «Брюссель» — это лишь ставшее привычным слово, Германия и Франция имеют свои национальные парламенты, и ключевые жизненные решения этих стран принимаются именно там. В двух разных местах, на разных языках. В Брюсселе, правда, находится штаб-квартира НАТО — но туда далековато приходится добираться из США и Канады. Из Турции поближе.
Но дело не только в вооруженных силах. С начала войны в Ираке стало понятно, что у ЕС нет единой внешней политики даже по ключевым стратегическим вопросам. Например, Дания радостно отправила свои войска в Ирак, причем премьер-министр этой страны объявил, что Дания находится «в состоянии войны» — в то время как соседняя Германия не только отказалась помогать США воевать с Ираком, но и выступила с осуждением этой войны. В Германии используется евро, в Дании и Швеции национальная валюта — исключительно кроны, а евро нигде не принимается к расчетам... И все эти страны являются составными элементами одного союза.
На лекции по европейскому праву в Школе государственного управления Дании я спросил лектора: «Что будет, если какая-либо страна ЕС или европейская компания демонстративно откажется выполнять некие правила Европейского союза, есть ли какая-либо система юридических санкций?» В ходе обсуждения выяснилось, что такой системы действенных наказаний на самом деле нет, есть только уговоры. Ну, или экономическое давление.
Ни Меркель, ни Саркози, ни даже банкира с Кипра нельзя посадить на скамью подсудимых или оштрафовать за нарушение законов Европейского союза. Таким образом, любой закон ЕС является юридически ничтожным, поскольку правоприменительная практика не предусматривает весомого наказания за его невыполнение.
Когда-то казалось, что ЕС — это единая экономическая структура, нечто вроде гигантской межнациональной корпорации. Принятие Болгарии и Румынии в ЕС разрушило окончательно и эту иллюзию. Мне лично довелось убедиться совсем недавно, в какой поразительной нищете прозябает прекрасная Латвия.
Болгары же в один голос рассказывают, приезжая на заработки в «старую Европу», что у них в Болгарии люди практически голодают, а уровень жизни упал почти до послевоенного. Уже никто «новым европейцам» не говорит, что процесс интеграции в ЕС долог — и уже никто не говорит о самом процессе вообще. И мало кто решается задать вопрос, стали ли члены Евросоюза Латвия и Болгария жить лучше за последние годы?
Ответ ведь понятен: нет, люди в этих странах стали жить не лучше, а хуже.
На этих выборах многие граждане стран ЕС проголосовали не за укрепление малоосмысленной бюрократической махины Евросоюза, а скорее за «Европу суверенных наций».
Конечно, у Европейского союза «дивизий больше, чем у Ватикана», если перефразировать афоризм известного политика. Но насколько самостоятельны даже они — большой вопрос. Может быть, именно поэтому Евросоюз не сумел внести вообще никакого созидательного вклада в разрешение нынешнего кризиса на Украине?
Нет, было бы несправедливым говорить, что ЕС существует только на бумаге. Ведь деньги в Брюссель приходят регулярно, и притом это большие деньги. Но, увы, многие ключевые для государственного объединения вещи существуют в ЕС до сих пор только на уровне «идей». Многое бы изменилось, если бы эти идеи, понимаемые пока скорее в философском смысле, наконец стали политической реальностью.
Думаю, что в этом случае у сильной, суверенной, верной своим историческим ценностям Европы нашлись бы и желание, и возможность для создания настоящего союза с такой ключевой европейский страной, как Россия.
