Девяностые? Никогда о них не слышал

Стартовавший в начале апреля отечественный сериал «Физрук» уже успел полюбиться многим телезрителям. Не только зрители, но и некоторые модные издания поспешили назвать шоу всенародным хитом и объявить, что программа эта любима вообще всеми — и теми, кто почитает телевизор, и теми, кто давно его неистово ненавидит и презирает.

Хотя о «Физруке» как о русском сериале, объединившем нацию, говорить всё же нельзя, нам нужно отнестись к сериалу со всем вниманием как к популярному ТВ-шоу. Но не как к художественному продукту, а к тому, что он транслирует.

Художественное своеобразие сериала таково, что своеобразного в нем крайне мало. Самая обычная история. Таких в массовой культуре существуют десятки, если не сотни. Большей частью, правда, на Западе. Сюжетные ходы разных серий позаимствованы из лучших западных образцов и реализованы с определенным умением — насколько это позволили средства и таланты создателей.

Дмитрий Нагиев, на котором шоу держится, по обыкновению переигрывает. Впрочем, переигрывает не так сильно, как он привык это делать, например, в сериале про прапорщика Задова. Хотя переигрывает он с особым шармом — ровно настолько, насколько переигрывает, например, Аль Пачино, изображая кубинского эмигранта Тони Монтану в картине Брайана де Пальмы «Лицо со шрамом». А ведь мало кто обратил внимание, что главное лицо «Физрука» имеет шрам, весьма похожий на тот, что украшал лицо оторванного кубинца, уверенного в том, что мир принадлежит ему.

Но прежде чем ответить на вопрос: что эта телепрограмма может сказать о реальности, в которой нам выпало теперь жить, нужно сказать несколько слов о том, что это за сериал.

В самом начале шоу серьезный и деловой человек в синем костюме (Александр Гордон) по кличке Мамай выгоняет со службы начальника своей охраны Фому. Фома, судя по всему, так надоел серьезному человеку в синем костюме своими выходками, что, в очередной раз сделав что-то не то, получает пинка под зад. Прямо как в мультике «Жил-был пес», который уволенный Фома, загружаясь алкоголем, смотрит и попутно пускает скупую слезу.

Но, не отчаявшись, Фома решает устроиться в школу к ребенку Мамая, чтобы втереться в доверие к семье бывшего патрона и постараться вернуться на работу. Из этой затравки следуют все злоключения главного персонажа и тех, в чью жизнь он столь бесцеремонно ворвался.

В целом сериал — обычная тээнтэшная комедия с сильным главным актером. Программа хороша тем, что, с одной стороны, снимает остроту и чернушность «Школы», наделавшей шуму в конце 2000-х, с другой — избегает беззубости «Простых истин», популярных в 1990-е. То есть перед нами своеобразная золотая середина русских сериалов про школу. Хотя не только про школу.

В отличие от «Школы», где социальные пороки изображались не только в отталкивающей, но еще и в гипертрофированной форме, «Физрук» делает ставку на характеры и сюжет. Но то, что просматривается на фоне развития истории «Физрука», в разы интереснее, потому что позволяет нам понять, как в общественном сознании отражается память о 1990-х.

В этом отношении крайне важна фигура Мамая. Например, в 12-м эпизоде в одной из сцен Мамай разговаривает по телефону и заканчивает разговор так: мол, если «он» не согласится, тогда «вопрос будем решать» — поступим, как с Лужковым, в случае чего.

С одной стороны, зритель понимает, что человек перед нами важный — Лужкова снял, уровень высокий. С другой стороны, зачем всё же нужно было называть конкретные имена? Получается, что Мамай, так или иначе принимающий участие в нынешнем политическом процессе (раз вопрос с Лужковым решил), тот человек, который 1990-е в себе изжил и сегодня стал респектабельным и уважаемым членом общества. И «вопросы решает» вовсе не как Фома, а по-умному.

Но ведь нынешние политики не сегодня работать стали. Получается, что сериал транслирует образ нынешнего коллективного политика (вариант — бизнесмена) как бывшего криминального авторитета, не вполне распрощавшимся со своим прошлым и по-прежнему «решающим вопросы». Хотели ли это сказать создатели шоу? Скорее всего, нет, только вышло так, что сериал репрезентирует некое бессознательное представление о «сильных мира сего».

Теперь о главном.

Нам, зрителям шоу, дают понять, что Фома — человек из 1990-х, который из «лихого десятилетия» так и не выбрался. Его поведение и взгляды на жизнь абсолютно архаичны. Опять же нам показывают, что сегодня время другое и по правилам поведения, негласно принятым в 1990-е, никто не живет.

Проблема сериала в том, что самым нереальным и сказочным в нем выглядит как раз главный герой. Те, кто помнит 1990-е, вероятно, согласятся, что человек из 1990-х так не выглядит.

Более того, сомнительна его неспособность меняться с течением временем. Он быстро смягчается, общаясь с женщинами и детьми, но вот ровно до того момента, как устроился в школу, он оставался именно таким, каким жил все 1990-е, 2000-е и часть 2010-х. В то время как его коллеги все уже давно эволюционировали.

Конечно, с одной стороны, это художественное изображение, и характеры героев не обязаны соответствовать реальности. С другой — прочие персонажи с действительностью хоть как-то да соотносятся. Выходит, что человек из 1990-х как динозавр — пропал, его можно восстановить только по косточкам, если их вообще найти, но цельного образа эти кости не дают. Более того, невозможность показать человека из 1990-х свидетельствует и о том, что мы забыли о том, что такое 1990-е. А после смерти Алексея Балабанова нам некому об этом напомнить.

Вернее, конечно, не мы забыли, а создатели шоу (или они не знали?), что такое 1990-е.

Однажды популярный персонаж массовой культуры Гомер Симпсон решил рассказать своему сыну Барту одну историю и начал ее так: «Это было в далекие 1990-е». На что Барт отреагировал так: «Девяностые? Никогда о них не слышал». Хотя, как мы все знаем, Барт радовал нас своими выходками все 1990-е. Наверное, с такой же установкой Барта подходили к шоу «Физрук» и его создатели.