«Мой новый балет — признание в любви Чайковскому»

23 апреля в Санкт-Петербурге стартует XIII Международный фестиваль балета Dance Open. В программе форума — петербургская премьера балета Magifique культового французского хореографа Тьерри Маландэна. Корреспондент «Известий» позвонила маэстро в Париж. 

— Чем вас привлек Dance Open?

— Это очень известный, большой фестиваль. И мне приятно приехать вновь в Россию и впервые — в Санкт-Петербург, и тем более представить там свою работу.

— Magifique — что это?

— Это балет на музыку Чайковского. Идея зародилась у меня еще в детстве, когда я только думал стать танцовщиком, открывал для себя мир балета. В итоге получилось что-то вроде сюиты из трех балетов Чайковского. Слова magifique во французском языке нет. Просто в детстве я не мог выговорить manifique и, пытаясь высказать свое восхищение, говорил именно так. Это «детское» слово я решил сохранить.  

— О чем балет?  

— Здесь два персонажа. Один — взрослый, похожий на меня сейчас, другой — ребенок, каким я был. Именно с представления этих двух героев начинается спектакль. Также в нем можно увидеть параллели со «Спящей красавицей», «Лебединым озером» и «Щелкунчиком». Когда мне было 10 лет, я впервые увидел «Лебединое озеро» в видеозаписи, и оно оказало на меня неизгладимое впечатление: я полюбил балет.

Но Magifique — не пересказ, а нечто, созданное под общим впечатлением от балетов на музыку Чайковского. Хотя знающая публика, конечно, увидит некоторые аллюзии на белое адажио — не без толики юмора. Но это ни в коем случае не карикатура, а скорее мое признание в любви к Чайковскому.

— Все три балета Чайковского невероятно популярны. Не страшно ли ставить на такую знаменитую музыку?

— Уже нет. Я начинал с «Щелкунчика» почти 30 лет назад, а последний мой опус — «Золушка» на музыку Прокофьева. Когда ты рожден в классическом балете, подобный опыт становится чем-то вроде игры. Я уже начал работать над новым балетом на музыку Вивальди — это несколько его концертов. А после будет «Красавица и чудовище» для Версальской оперы.

— Нет ли в планах постановки для Большого или Мариинского театров?

— На данный момент у меня нет конкретных предложений от этих трупп, но мне было бы интересно. Моя труппа несколько раз была в Москве, однажды — в Екатеринбурге. Публика тепло принимала: русские по-настоящему любят балет. Так что всё может быть. 

— Вас называют неоклассиком, вы с этим согласны? 

— Смотря что называть неоклассикой. Можно, конечно, поставить танцовщицу на полную стопу, но при этом она всё равно будет делать арабеск — это не моя неоклассика. Я предпочитаю микст классики и современного танца с добавлением «персональных» движений, раскрывающих индивидуальность танцовщика.

— Вы буквально влюблены в прошлое. И сюжеты предпочитаете классические.

—  Да, но не всегда это абсолютно мое решение. Часто приходится соглашаться на подобные сюжеты по ряду причин, в том числе финансовых. Знать прошлое необходимо, если мы хотим двигаться вперед. Как мы можем узнать, кто мы такие, если не знаем, кем мы были когда-то? 

— А что вы думаете насчет будущего?

— Будущее для меня наступает каждый день, и каждый день — это обилие проблем. Директор компании ежедневно вынужден разбираться со множеством трудностей. Что касается балетного будущего, то, думаю, России нечего опасаться. Классический балет в вашей стране по-прежнему очень силен, в отличие от Франции. Панорама французского балета совсем другая, в основном современный танец. А у вас есть Большой, Мариинский, множество школ.

Во Франции сейчас нет хороших школ классического балета, за исключением школы Парижской оперы. В то же время академический танец невозможен без хорошей техники, а это — упорный труд. Во Франции же молодые люди очень ленивы, они хотят заниматься лишь тем, что им нравится. И чтобы это давалось легко. Но для балета нужно многим жертвовать.

— Что нужно хореографу, чтобы состояться?

— Трудно сказать. Нужно быть образованным, хорошо знать историю, но при этом не слишком консервативным, уметь принимать новое. Часто люди хотят создать что-то свое, но при этом не знают элементарных балетных основ.

— Что делает балет успешным?

— Балет становится успешным, когда зрители, придя в зал со своими заботами, погружаются в происходящее на сцене, забывают о проблемах и начинают мечтать. Для меня это — основная задача. И, конечно, важно иметь свою компанию, ставить для нее спектакли и каждый день — бороться.

Во Франции мы обязаны бороться за каждого человека, который приходит на балет. Молодые люди не понимают танец. Для них это слишком абстрактное понятие. Гораздо проще проводить время в интернете или смотреть фильмы — там всё ясно. Танец же не так прост для восприятия. И если нам удается завербовать хотя бы одного молодого зрителя, это уже выигранная схватка.

— За политической ситуацией в России вы следите? 

— Я не люблю говорить о политике, но и не стану отрицать, что знаю, что в ней происходит. Во всем мире сейчас всё не очень просто. Но искусство объединяет людей. И, думаю, фестиваль Dance Open служит тому подтверждением.