Консервативный поворот нужно защищать от его «комиссаров» | Мнения

Начало 2010-х годов стало в нашей стране временем консервативного поворота.

Неожиданно, как всегда и бывает в таких случаях, исполнилась давняя мечта России — она стала Америкой. Америкой 80-х годов прошлого века. Той Америкой, которая считала себя «империей добра». Однако консервативный поворот никогда не проходит консервативно. Он оборачивается множеством революционных процессов, которые не декларируют и не замечают.

Революционным является, например, отношение к прошлому, которое подвергается ревизии на предмет соответствия консервативному проекту. Остается за рамками, что в этом прошлом является живым, что мертвым, а что и вовсе — состаренным по случаю новоделом.

Не менее революционен процесс сборки молчаливого морального большинства, основной социальной силы, к которой обращаются практики консервативного поворота. В консервативное большинство записывают на основании анкетных данных — «был», «состоял», «участвовал». Однако отображение живых индивидов и сообществ на языке статистики является революционным насилием абстрагирующего разума.

Наконец, революционной дерзостью оказывается и процесс определения духовных вождей. Комиссаров консервативного поворота. В самом деле, кто имеет право говорить от имени большинства, которое по самому своему определению молчит?

Именно вожди и стали главной проблемой того консервативного поворота, который происходит на наших глазах во время третьего срока президента Путина. Отметим, что, к чести Путина, он никогда не использовал придуманный для него статус национального лидера для пророчеств и проповедей. И на третьем срок президент выступает скорее технологом общего блага, верховным менеджером государственного республиканизма, нежели аятоллой с амбициями общенационального экстрасенса.

Эта сдержанность главы государства выгодно оттеняет его роль в спонтанно сложившейся ситуации федерального кастинга самозваных комиссаров консерватизма. Переизбыток участников упомянутого кастинга ставит под сомнение статус не только духовного лица, но и самой духовности. Самым благонамеренным и добронравным согражданам не может не придти в голову вопрос: что теперь духовность? уж не новая ли отрасль шоу-бизнеса?

Только за последний год в роли участников кастинга исповедников нации, её матерей, страстотерпцев, подвижников, воителей, старцев, стариц, учителей, наставников и тренеров перебывало множество людей, предложивших себя в роли ходячей розги для разнообразных меньшинств. Фамилии всех этих людей достаточно известны, для того чтобы лишний раз оскорблять их упоминанием в скоромном аналитическом материале, автор которого не претендует на постнический подвиг и миссионерское самоотречение.

Ответной реакцией на воспитательный процесс стала монополизация самого понятия «меньшинства» ЛГБТ-сообществом, что само по себе является симметричным ответом на комиссарский раж радетелей «консерватизма ради». Следующим шагом стал призыв комиссарствующих консерваторов истребить меньшинства под корень, усмотрев этот корень в ЛГБТ и введя заново статью, предполагающую уголовное преследование за мужеложество.

Стоит напомнить, что в Советском Союзе эта статья была введена в 1934 году в ответ на подозрения в растлении и умерщвлении геями сына Алексея Максимовича Горького — Максима Пешкова. Тогда введение статьи также совпадало с одним из сталинских консервативных поворотов, устроенных под знаком возвращения к нормам ветхозаветной разборки: «око за око». Однако сегодня в обществе, по сию живущем «по понятиям», вряд ли кого удивишь ветхозаветностью.

Куда более изумительна политическая сторона дела.

Консервативные оппоненты меньшинств фактически назначают ЛГБТ верховным меньшинством. Только об ЛГБТ их мысли, только с ним они берутся рассуждать и спорить. Пропаганда? Она самая! Причем по адресу той социальной группы, образ жизни которой законодательно запрещен к пропаганде по инициативе самих консерваторов.

В чем загадка такого неслыханного внимания к геям, на несколько порядков превышающего самые смелые их представления о собственной политической роли?

Ответ, на мой взгляд, кроется в смене идеологических вех.

В эпоху нулевых принято было отождествлять геев и карнавал. Соответственно, геи были чем-то вроде героев анекдота — по аналогии с Чапаевым и Тещей. Бытовала, в частности, шутка о том, что в час X можно будет устроить ЛГБТ-парад силами молодежных проправительственных организаций.

По образу и подобию гея кроили фигуру публичного фрика. Фрик стал любимым героем нулевых. Небольшое количество фриков удовлетворяло ту потребность русского гражданина в зрелищах, для удовлетворения которой западному гражданину требовалась многотысячный гей-флешмоб с тоннами латекса, стразов и перьев.

В десятые фрики надоели. На их место должны были придти новые святые, люди не от мира сего. Однако вместо святых мы получили парад комиссаров духовности. Не прибегая к перьям и стразам, они за какой-то год стали фриками. Старый образ оказался перелицован и примерен к новым героям. Никто и не ожидал, что так получится. Никто, кроме Ивана Ивановича Охлобыстина, персонажа, сошедшего со страниц Хармса.

До того как бывш. отец вернул себе померкнувшую славу, обратившись к президенту Путину с просьбой вернуть статью за мужеложество, он стал «общественным деятелем». А «общественным деятелем» он стал благодаря лабораториям пропаганды. К этому амплуа прилагалось много чего еще. Была роль многодетного отца, «второго Стерлигова». Было ярмарочное православие. Была «Доктрина 77», которую редактировал лично Сурков. Были попытки баллотироваться в президенты. Но самое главное, было нутряное понимание того, что от «общественного деятеля» до фрика — один шаг.

О личных качествах бывш. отца рассуждать не буду, ибо не знаю — вполне возможно, они еще более скверные, чем о них пишут. Скажу только о креативных способностях Иоанна — своих слов, как и полагается артисту, он никогда не произносил. Зато с чужих пел как соловей (несмотря на натруженный перманентной актерской истерикой мозг.) Отсюда вывод: уголовное преследование для геев — очередной вброс. Причем вброс, программирующий неожиданную реакцию. Напомню, до Нового года мы имели дело с вбросом противоположного содержания от артистки Максаковой, депутата от «Единой России». Артистка писала о репутационных издержках, которые понесла страна от закона о запрете гей-пропаганды, и о том, что геи — это разновидность нормы.

Поэтому консервативный поворот нужно защищать сегодня не от «либералов», не от «креаклов», не от «меньшинств». Его нужно защищать от его собственных лидеров. От комиссаров духовности.