Вторая декада августа ознаменовала пик летнего сезона. В столицах царит полей и град земных отрада — возлюбленная тишина, даже городские пробки на время исчезли, и столичный автотрафик напоминает времена Л.И. Брежнева, политически активная часть народонаселения enmasse отбыла кто на заграничные курорты, кто в сельское уединение — даже в интернете лай стоит весьма вялый, а в офлайне лающихся и вовсе не сыскать. Если — не приведи господи — не случится традиционного для августа совсем ужасного стихийного катаклизма (дальневосточное наводнение, судя по реакции СМИ и публики, таковым не считается), то вскоре газеты начнут писать о ядовитых грибах-мутантах и о британских ученых. Надо же чем-то заполнять полосы.
Между тем эта же полей и град земных отрада знаменует собой начало активной части избирательной кампании, финиширующей 8 сентября. То есть период, когда кандидаты на выборные должности выступают перед гражданами, завоевывая их благосклонность. А поскольку день единственный в году и единый по всей стране — отныне так велит закон, — то мест, где происходят домогательства, весьма много. Кроме глав Москвы и Подмосковья начальника выбирают еще в шести регионах. Вдобавок к тому выбирают 16 региональных заксобраний, восемь мэров больших городов — о менее важных выборах мы уже не говорим.
Живость избирательной кампании, которая есть род спектакля, определяется — наряду с прочим — живостью артистов и живостью публики. Если артисты исполняют роль единственно для разгулки времени, спектакль проваливается. Но также он проваливается, если зал, говоря театральным языком, «тяжелый» или вовсе «мертвый». Разгорячение публики есть важная задача артистов — в том числе и политических артистов.
Нельзя сказать, чтобы артисты вовсе не старались. Несмотря на сезон отпусков, располагающий к неге и безделью, они исправно играют свою роль, причем не только главные герои-любовники, но и эпизодические персонажи. Ежели политик, то обязан.
Но, разумеется, мертвый сезон есть мертвый сезон. Достаточно взглянуть на ленту телеграфных агентств, чтобы увидеть полное наличие отсутствия новостей избирательной кампании. При всем старании артистов очень трудно расшевелить отсутствующую публику, а способов устроить такую облачную демократию, чтобы на далеком и безмятежном курорте гражданин страстно болел и переживал ход избирательной кампании, — таких способов самые софистичные политтехнологи пока не придумали. Чтобы артист вполне заразил зрителя игрой, зритель должен находиться в зале, а не на соленом, как вобла, пляже в нескольких часах лету от места событий.
Подобная игра без зрителей, причем без зрителей разного звания, необязательно только из партера и лож бенуара — зрители галерки тоже проводят время на природе, хотя и не на Лазурном Берегу, а на шести сотках, — не является уникальной особенностью сезона 2013 года. Законодатель немало размышлял — и решил отнести единый и единственный день в году на начало сентября. В качестве причины для такого оригинального выбора назвали бюджетный процесс в регионах, подгоняя выборы под него, хотя, вообще говоря, процесс этот — не священная корова, его можно и сдвинуть.
В смысле бюджетобесия здесь мы существенно превзошли, например, Францию. Некогда многие важные (и даже кровавые) события тут происходили в Париже как раз в конце июля-августе, даже невзирая на жару (или благодаря ей — «кипит наш разум возмущенный etc.»). Варфоломеевская ночь (24 августа), падение монархии (10 августа), 9 термидора (т. е. 27 июля), Июльская революция 1830 года (30 июля) etc. Теперь — с развитием социальной политики и установлением всеобщего обычая в это время отдыхать — в Париже не то что резню, но даже и муниципальные выборы в это время не устроишь. И кандидаты, и их партизаны, и избиратели — все на каникулах. То же и во многих других странах Северного полушария.
Любопытно, сколько у нас еще просуществует норма о голосовании во второе воскресенье сентября.
