Один день Мариинского оркестра
Про трудоспособность оркестра Мариинского театра давно слагают легенды: кто-то объясняет «живучесть» музыкантов гигантскими зарплатами, кто-то подозревает их в употреблении допинга, кто-то говорит, что причина в управленческих талантах Валерия Гергиева. Так или иначе, в этом году мариинцы бьют собственные рекорды: на Пасхальном фестивале они дают по 2–3 концерта в сутки в разных городах.
В ночь после Пасхи, сразу после парадного концерта в Большом зале Московской консерватории, оркестр отправился на юго-запад страны. На следующее утро спецпоезд РЖД с фестивальной символикой остановился на вокзале Смоленска.
Всесильного худрука трехглавого петербургского театра Валерия Гергиева непривычно видеть на сцене крошечной старинной залы, в которой почти два столетия назад выступал отец русской музыки Михаил Глинка. Оркестр-трансформер тут же приспособился: «Жар-птицу» Стравинского сыграли с девятью первыми скрипками вместо положенных 16, а ударные разместились прямо в зале, рядом с оглушенными слушателями. Зал был полон уже на репетиции, начавшейся в 9.00 утра.
— Дети три часа из райцентра ехали, куда же мы их денем, — объясняли организаторам местные. — Пусть послушают два раза.
Приятный когнитивный диссонанс от лицезрения одного из топ-оркестров мира на узкой смоленской сценке усиливался благодаря присутствию детского хора. Это новое увлечение Валерия Гергиева, избранного недавно председателем Всероссийского хорового общества. Совмещая полезное с очень полезным, он поставил обладминистрациям условие: приеду, если на сцене будут стоять юные хористы. Детей (точнее, девочек, видимо, смоленские мальчики со времен Глинки петь разучились) собрали со всего города. Худрук столичной Капеллы имени Юрлова Геннадий Дмитряк заблаговременно был отправлен в разведку, а Валерий Гергиев впервые увидел своих партнерш по сцене за час до концерта. С кантатой Stabat Mater Перголези девочки справились достойно, благо что безвибратный детский звук создавал ощущение аутентичности не хуже, чем барочная вокальная техника специально обученных взрослых.
Сразу после концерта-утренника — более обстоятельный концерт-полдник в драмтеатре. Все обязательные атрибуты тут как тут: и взволнованная городская интеллигенция, и заздравное поминание губернатора (в отличие от музыкантов, по имени-отчеству), и картина от него в подарок маэстро.
Еще не совсем проснувшийся оркестр («здесь все становятся совами», — признался «Известиям» один из музыкантов) играл неважно. В «Светлом празднике» Римского-Корсакова трубы убежали вперед, в «Рапсодии на тему Паганини» Рахманинова сфальшивил даже концертмейстер, благо что внимание публики было сконцентрировано на скоростной игре Дениса Мацуева. Гергиев несколько раз вздыхал, отворачиваясь от согрешивших солистов.
Реванш был взят тем же вечером в Брянске. Здесь и детский хор был побольше, и зал попросторней, и в подарок от губернатора была уже не картина, а икона. Оркестр повторил утреннюю программу на порядок лучше, достигнув захватывающего дух напряжения перед финалом «Жар-птицы» и разлив ослепительный свет в самом ее конце. То, что для мариинцев три концерта в день — не только гастрольный «чëс», но и работа над ошибками, — многого стоит.
В 12 часов ночи поезд должен тронуться дальше, но все знают, что этого не произойдет. Для пасхального состава расписание — лишь эскиз, окончательные линии в котором чертит Гергиев. А в его графике — не только концерт, но и встреча с губернатором почти в каждом регионе. Привыкшие машинисты умудряются незаметно компенсировать гергиевские опоздания.
1.30 ночи, состав отправляется. Подъем будет в полвосьмого. Завтра мариинских кочевников ждут в Белгороде, Курске и Орле.
