«Бостонский убийца еще среди нас»
За ночь со вторника на среду город преобразился: с улиц исчезли тысячи рекламных растяжек, посвященных злополучному марафону. Рекламные проспекты спортивного праздника еще лежат на стойках в туристических агентствах и отелях, но американцы суеверно шарахаются от них, как от огня. Журналисты из Европы, напротив, гребут брошюрки пачками — скоро они станут настоящими раритетами, на которых, возможно, удастся неплохо нажиться.
Место взрыва и еще несколько кварталов вокруг него остаются под полицейским оцеплением. Но патрульные сами подсказывают, как выйти из положения — на крыше ближайшего небоскреба есть обзорная площадка, одно из окон которой выходит как раз на финишную черту забега, у которой и рванула бомба.
На лифте до 50 этажа, $15 с человека за вход и все оцепленные кварталы как на ладони. Палаточный лагерь спецслужб, черные пикапы саперов-кинологов, серые седаны полицейских спецагентов. Полтора десятка людей в белых комбинезонах буквально ползают по тротуару рядом с российским триколором — на финише установлены флаги стран всех участников марафона, и российский оказался чуть ли не ближайшим к эпицентру взрыва. Следователи разгребают мусор — ищут следы адской машинки. Уже отсортированные отходы выкладываются вдоль бордюра. Другие люди в таких же белых комбинезонах осматривают их вторично. Вдруг первая группа что-то упустила из виду.
Вокруг оцепленной части города кипит жизнь — утренние пробки и очереди в кофейни, бостонцы спешат на работу.
Мимо людских и автомобильных очередей дефилируют полицейские патрули. Пешком и на велосипедах. Мрачно всматриваются в лица, но на приветствия отвечают дружелюбными кивками голов и улыбками.
По городу ходит слух, что полицейские таким образом пытаются обнаружить террориста, фоторобот которого уже, вроде бы, составлен. Другой слух, активно тиражируемый и толпой, и прессой, гласит, что взрывник уже найден. Но верят ему далеко не все.
— За два дня я уже третий раз слышу, что террориста задержали. Потом сайты, которые сообщают об этом, извиняются за свое вранье, — говорит ученик школы искусств Беркли по имени Фил.
Филу на вид лет 18, на нем драные джинсы и футболка с логотипом известного производителя гитар. На футболке закольцованная желтая лента с узкими голубыми полосками по краям — это цвета бостонского марафона. Фил был на месте взрыва и считает, что увиденное позволяет ему иметь собственное мнение.
— Я читал свидетельства людей о пролетавших над ними конечностях, о стонах раненых и залитых кровью тротуарах. И я не верю ни одному слову. Я был метрах в 150 от места взрыва и все равно меня оглушило так, что я не слышал даже собственного крика, хотя понимал, что ору и ору громко. Да и не видно было почти ничего, там, где была бомба, моментально оказалась туча дыма и пыли. Те, кто мог бежать, бежали оттуда, не разбирая дороги, вслепую. Лишь бы выбраться, — вспоминает Фил.
Впрочем, студент не исключает, что к запланированному на четверг приезду президента Обамы ФБР и полиция объявят о поимке подозреваемого.
— Они легко могут пойти на это, чтобы успокоить людей. Возьмут какого-нибудь неудачника и выставят его подозреваемым. Волна испуга уляжется, и его тихонько выпустят. Чтобы ни говорили, я уверен, что убийца еще среди нас и спокойно ходит по улицам Бостона, — заключает парень.
Но слухи плодятся. Уже центральные американские телеканалы рассказывают о задержании подозреваемого. Бодрый толстячок-корреспондент в кашемировом пальто, стоя у полицейского оцепления, говорит в камеру о том, что потенциального террориста уже доставили в суд Бостона. Ссылается толстячок на какие-то свои источники в ФБР.
Через полчаса и ФБР, и полиция опровергают очередной слух, но толпа репортеров и зевак еще стоит у дверей суда. До тех самых пор пока не рождается новый слух. На этот раз о бомбе, заложенной где-то в здании суда. Работников эвакуируют, бомбу не находят, через час судебные служащие возвращаются на работу, журналисты разбредаются по городу. Террориста продолжают искать.
Ищут полицейские, спецназ, кинологи, частные охранники. Их на улицах и в присутственных местах тысячи. При этом никого не обыскивают, даже документы не проверяют. Вся эта армия сыщиков лишь пристально вглядывается в лица прохожих. Вероятно, у них уже есть фоторобот подозреваемого, осталось только опознать его в толпе.
Полицейские приветливы и улыбчивы, но на вопросы по существу не отвечают. Да работаем, да ищем. Не более того. Кого ищут, как он выглядит — это секретная информация, сэр. Секретность рождает очередные слухи. Вроде бы, камеры слежения засекли чернокожего средних лет с большой сумкой как раз накануне взрыва. А вроде бы, и молодого белого парня. Говорят еще и об арабе, который тоже мог бы подложить бомбы. И снова гадают, кто стоит за терактом: «Аль-Каида», «Талибан», сочувствующие им местные выходцы с Ближнего Востока, или вообще американские наци?
— Это мог быть и одиночка. Сумасшедший, вроде тех, кто врывается с винтовкой в школу и расстреливает детей. Таких, к сожалению, немало, — уже два десятка лет живущая в Бостоне русская художница Екатерина Сорокина из тех, кто склоняется к версии организации взрыва психопатом. — Потому что, если тебе не нравится система, иди к дому правительства, к суду, к полицейскому участку и протестуй там. Так все местные недовольные делают, никто невинных людей не взрывает.
Соавтор и муж Екатерины Николай Шаплыко говорит, что их с Катей предчувствие спасло их старого друга-фотографа, намеревавшегося снимать марафон.
— Он очень хотел поехать туда, установить штатив напротив финишной черты, как раз там, где и прогремел взрыв. Но мы его просто не пустили, оставили у нас снимать наши картины. Он жутко обиделся, но не уехал, теперь благодарит нас. — Николай показывает на развешенные по всем стенам своего дома картины, которые и снимал уцелевший приятель.
Хотя «дом» в случае Коли и Кати, как они предпочитают себя называть, — это не слишком верное определение. Здание, которое в 1910 году было построено как масонский храм, их стараниями превратилось в Музей современного ренессанса. И к хранящимся тут масонским реликвиям художники добавили свои резные иконы и картины с магическими птицами Сирин, древнегреческими богами и библейскими сюжетами.
— Мы немножко волшебники, мы чувствовали, что произойдет что-то плохое, — загадочно произносит Катя, сидя у камина под пристальным взглядом распластавшегося на всю стену угрюмого солнца с лучами из сусального золота.
Чувствуют ли что-то плохое остальные бостонцы — неизвестно, но в темное время суток город на глазах пустеет. С заходом солнца на улицах остаются почти исключительно туристы, журналисты и полицейские. Предписание последних — пореже выходить на улицу в поздние часы, все еще остается в силе.
