Динь-дон, динь-дон. Весна идет, весне дорогу! Скоро будет жарко, всем захочется пить, а тут как раз и ласточка по имени Геннадий Онищенко несет в наши сени на крыльях настоящий весенний подарок: большой бочонок «Боржоми». Легендарная грузинская вода возвращается в Россию после семилетнего перерыва.
Честно говоря, тосковали по ней немногие. Нельзя сказать, что без «Боржоми» российскому водохлебу нечем было горло промочить. Хотя минеральная вода — это один из немногих продуктов, от которого полки ломились даже при советской власти, в последние годы этот рынок расцвел всеми возможными цветами, как завещал великий Мао. Тут вам и «Ессентуки» разных номеров, и плосковатый на вкус «Нарзан», и милая водичка «Рычал-Су», одно название которой вызывает восторг в любой компании, и «Кармадон», одно время заваленный селем вместе со съемочной группой Бодрова-младшего, но все равно откуда-то продолжающий течь. Граждане побогаче могут испить «Перье», а могут и «Сан-Пелегрино» — любимую воду стервы-начальницы из «Дьявол носит Prada». Ну что ж, теперь в пеструю семью целебно-прохладительных напитков вернется и старый добрый боржом.
Решение 2006 года о запрете ввоза грузинских вин и вод принято считать политическим. Пожалуй, так оно и было, но с некоторым нюансом. По политическим мотивам можно было, скрепя сердце, допускать продажу грузинской продукции в России. Когда же политические мотивы испарились, то есть когда отношения между двумя странами стали однозначно враждебными, исчез всякий резон терпеть это издевательство над здравым смыслом.
Репутацию знаменитых грузинских марок подорвал не агрессивный режим Саакашвили и даже не предшествовавший ему вяло-недружественный режим Шеварднадзе. Эту репутацию подорвал распад Советского Союза и всего советского порядка, со всеми его стандартами и хоть плохонькой, но работавшей системой контроля качества. Эту репутацию подорвала свобода торговли вплоть до откровенного мешочничества и мошенничества, бескормица времен либеральных реформ, когда большинство населения стало согласно на любую еду, лишь бы не умереть с голоду. В стране, которая за милую душу уплетала вонючие «ножки Буша», запивая их паленой водкой типа «русский йогурт» и спиртом «Рояль», не могло быть иного «Боржоми», кроме газированной и хлорированной воды из-под крана, не могло быть иного «Киндзмараули», кроме пойла с осадком цвета марганцовки.
Иными словами, ответственность за злоключения грузинских национальных брендов в России следует разделить по справедливости между обеими странами — осколками и наследниками СССР. Важнейший довод, приводимый грузинскими властями в свое оправдание, всегда состоял в том, что продукты подделываются не столько в Грузии, сколько в самой России и зачастую даже не грузинами. Возразить тут нечего, так оно, видимо, и было. Появление политического предлога помогло грозному Онищенко пойти на радикальный шаг — просто взять и закрыть на карантин скомпрометированные торговые марки, а потом дождаться, пока и наши, и грузинские фальсификаторы вынужденно отойдут от дел.
«Политический» запрет 2006 года породил в нашем обществе и особое противотечение: внезапную идейно мотивированную любовь ко всему запретно-грузинскому. К любви этой были склонны оппозиционеры, молившиеся на цветные революции в странах СНГ. Забавно, что Меккой этого нового культа стал Киев. Если во время «оранжада» политические туристы ездили в «мать городов русских», чтобы посмотреть на волнующийся Майдан или получить, к своему восторгу, плевок в физиономию за вопрос, заданный на москальской мове (знаю я и такие случаи), то позже Киев стал оазисом гастрономического туризма где, можете ли себе представить, в настоящих грузинских ресторанах наливают настоящий «Боржоми»! Где можно ухлестаться настоящей чачей! Сознательные украинцы указывали нам на возможность невозбранно есть и пить грузинское как на одно из преимуществ свободы перед несвободой.
Впрочем, особо страстных любителей даже в России не мог остановить никакой Онищенко. «Боржоми» прекрасно чувствовал себя под прилавком, а иной раз и прямо на прилавке какого-нибудь окраинного московского рынка. А грузинское вино можно было отведать в грузинском ресторане под видом «греческого». То есть на гастрономическом эмбарго успели нажиться еще и какие-то бутлегеры из Эллады.
Теперь этот частичный «сухой закон» уходит в прошлое. Возвращается грузинская минералка, на очереди грузинское вино и пресловутая чача. Всё это добро прибывает в страну, успевшую освоить дешевое испанское и итальянское вино, привыкшее к шотландскому самогону по прозвищу «виски» и, как уже говорилось, не страдающую от безводья. И даже завзятые борцы с режимом нынче не поспешат припасть к боржомскому роднику, ибо для них это уже не источник свободы и демократии имени Саакашвили, а источник политического прагматизма имени Иванишвили.
Политический прагматизм победил в этой странной истории. Вкус этой победы приятнее вкуса «Боржоми» и «Хванчкары». Хотя я, признаться, «Боржоми» люблю — и вообще я большой водохлеб. Пока писал этот текст, выпил две бутылки «Ессентуков».
