Отец и сын Макаревичи выставились вместе
О своем отце Андрей Макаревич много рассказывает в книге «Сам овца», и благодаря этой автобиографии составить представление о Вадиме Григорьевиче в принципе можно. Добрый, веселый, немного застенчивый москвич—интеллигент, погруженный в свою любимую архитектуру и привозящий сыну из загранпоездок пластинки The Beatles.
Другие детали биографии, как-то: уход на фронт в 17 лет, тяжелое ранение, боевые ордена и медали — больше часть семейной истории. Так уж повелось, что о подобных заслугах, как и об оформлении знаменитого «монреальского» павильона на ВДНХ, выставках в Париже, Генуе и Лос-Анджелесе и преподавании в МАРХИ со временем никто, кроме семьи, бывших студентов и коллег, не помнит.
Заслуги сына перед Отечеством массовой публике заметнее. Впрочем, Вадиму Григорьевичу это всегда было в радость. За исключением тех моментов, когда какая-нибудь разоблачительная комсомольская заметка могла принести сыну неприятности.
Лидер «Машины Времени», выставивший семейную графику в галерее «Роза Азора», называет отца своим главным учителем. Как вспоминает Андрей Вадимович, отец рисовал много, но выставляться не удавалось. Заниматься организацией собственной экспозиции в советское время означало огромное количество суеты. Однажды в шутку Вадим Макаревич предложил провести что-нибудь подобное вместе с сыном, но при жизни до дела не дошло.
Буквально через пару дней после смерти Вадима Макаревича в его мастерской случился потоп, и несколько тысяч работ погибли. Уцелели те несколько десятков, что оказались дома. Часть из них можно посмотреть и даже приобрести.
— Это был очень непростой выбор. Дома они лежали в папках, — сказал «Известиям» Андрей Макаревич. — То что мы хотели — мы оставили. Но картина должна висеть и радовать.
Рядом с работами отца Макаревич развесил и свою графику. Можно сравнить. А можно и не сравнивать, а просто вообразить себе типичную московскую семью 1960-х, в которой мальчик с восхищением смотрит, как рисует отец.
Работ Вадима Макаревича не так много, всего пара десятков. Портреты милых, незнакомых зрителю женщин и парочка ярких городских пейзажей, но вот что интересно — лишенные названий, они оставляют за кадром имя или обозначение художественного порыва, но концентрируют внимание на самой графике, обладающей какой-то теплой, душевной энергетикой. И еще — на времени, когда по Москве летали майские жуки.
Борис Васильев и Виктор Астафьев, создавшие «лейтенантскую» прозу, режиссеры-фронтовики Григорий Чухрай и Петр Тодоровский — все они, мальчишками ушедшие на фронт, в своих послевоенных работах были на редкость светлы. Именно этим светом наполнена графика Вадима Макаревича.
