У нашумевшего демарша кипрских властей — хотя он носит в большей степени экономический, нежели политический характер — есть все же нечто общее с «актом Магнитского». Это тоже сигнал российской элите, что экспорт капиталов, накопленных за десятилетие стабильности, перестает быть безопасным способом их хранения. И что борьба Кремля с зарубежными счетами госслужащих или призывы к деофшоризации экономики — в равной степени и карательные, и защитительные меры для владельцев крупных состояний. А в ситуации, когда финансовый патриотизм становится не просто идеологически правильным, но и вполне рационально обусловленным выбором, совсем в ином свете предстают грядущие перестановки в Банке России. И прежде всего назначение Эльвиры Набиуллиной на пост главы ЦБ.
Ведь прошедшее десятилетие характеризовалось не только политической и экономической стабильностью, но и фактической финансовой монополией государства. Глава Минфина Алексей Кудрин и его креатура — председатель ЦБ Сергей Игнатьев — при всем своем либерализме тем не менее создали систему, позволяющую «закавычивать» олигархов не менее эффективно, хотя и намного мягче, чем «дело ЮКОСа». Изъятие нефтяных сверхдоходов в стабфонд и доминирование государственных или квазигосударственных банков на национальном кредитном рынке облегчали «бархатную национализацию», повышали лояльность крупных частных собственников и позволяли минимизировать последствия глобальных потрясений вроде кризиса 2008 года. Но у этого финансового противоядия был серьезный «побочный эффект»: деньги, которые государство платило за свое могущество, не могли оставаться в стране. Иначе само это могущество оказалось бы под вопросом. В итоге худой «каймановый» мир оказался не просто лучше доброй «басманной» ссоры, но до поры до времени был весьма удобен всем заинтересованным сторонам, предоставляя неограниченные возможности по монетизации административного ресурса и экспорту сырьевой ренты.
Трудно сказать, случайно ли о демонтаже этой модели заговорили спустя год с небольшим после внеплановой отставки Алексея Кудрина и за несколько месяцев до планового ухода Сергея Игнатьева. Но очевидно, что репатриация чиновничьих и «олигархических» капиталов кардинально меняет роль такого института, как ЦБ.
Если вариант с экспроприацией возвращаемых авуаров не рассматривается (народ в таком случае, наверное, аплодировал бы, а вот элиты — едва ли, что привело бы к крайне нежелательным на фоне общемировой экономической турбулентности катаклизмам), то, пожалуй, единственный способ их «приручить» и свести на нет угрозу «олигархического реванша» — обеспечить этим ресурсам достаточно высокую норму прибыли в не слишком чувствительных с точки зрения сохранения политического статус-кво отраслях. И кому, как не ЦБ, определяющему стоимость и длину кредита, а стало быть, в конечном счете и характер перераспределения национального дохода, решать эту задачу? Более того, при таком раскладе логично и появление на посту председателя главного банка страны такого авторитетного специалиста в области макроэкономики, как Набиуллина. Тем более что в данном случае в плюс работает не только ее профессионализм, но также действительная «равноудаленность» как от основных групп влияния, так и от «монетаристских» и «кейнсианских» фундаменталистов.
Вообще радикальные рецепты, наверное, хороши для экспертных докладных записок или, наоборот, журналистских памфлетов. Для любого ЦБ поддержание макроэкономической стабильности и/или стимулирование экономического роста — скорее средство, нежели цель. Экономика США в бытность их еще Североамериканскими Соединенными Штатами прекрасно росла и до появления Федрезерва.
Но в стране с более-менее конкурентным рынком капитала именно ЦБ выполняет функции ключевого институционального посредника между властью и бизнесом. А подобная деликатная миссия меньше всего предполагает слепое следование теоретическим выкладкам и идеологическим установкам. И если двигаться от сырьевого госкапитализма к полноценной рыночной, но при этом неолигархической, модели, то, пожалуй, глава Центробанка должен обладать именно теми качествами и навыками, которыми обладает Эльвира Набиуллина.
Автор — редактор отдела «Мнения»
