Перейти к основному содержанию
Реклама
Прямой эфир
Мир
Рубио указал на готовность США помочь в урегулировании конфликта на Украине
Общество
Число пострадавших в результате пожара на рынке Геническа выросло до восьми
Экономика
В Raiffeisen опровергли информацию о приостановке продажи бизнеса в России
Общество
Мосгорсуд продлил арест экс-замминистру обороны Иванову на три месяца
Общество
В ЛНР наемник ВСУ из Австралии предстанет перед судом за участие в боевых действиях
Общество
В Челябинской области пресечен канал контрабанды военной продукции
Армия
«Народный фронт» передал военным технику в память о военкоре «Известий» Федорчаке
Общество
Попова назвала пригодными пляжи Крыма и Севастополя для летнего курортного сезона
Армия
ВС РФ поразили ключевые производственные объекты выпуска БПЛА на Украине
Мир
Рубио назвал условие отмены санкций ЕС против России
Мир
Лавров отметил динамику диалога стран после встречи Путина и главы МИД Ирана
Армия
ВС РФ освободили населенный пункт Валентиновка в ДНР
Политика
Путин продлил срок госслужбы до 14 июня 2026 года замглавы МИД РФ Галузину
Мир
В Кремле указали на отсутствие призывов стран Европы к миру на Украине
Наука и техника
Ученые с помощью нового оборудования проверили образец Туринской плащаницы
Мир
Песков сообщил о передаче Путиным послания верховному лидеру Ирана Хаменеи
Политика
Путин освободил Павловского от обязанностей посла РФ в Австралии

Геннадий Гладков: «Бременские музыканты» были для меня отдушиной»

Знаменитый композитор — о том, почему Магомаева отговаривали петь Трубадура и где находится церковь из «Вия» Гоголя
0
Геннадий Гладков: «Бременские музыканты» были для меня отдушиной»
фото предоставлено пресс-службой Московсокой филармонии
Выделить главное
Вкл
Выкл

17 января в Концертном зале имени Чайковского — концерт к 45-летию «Бременских музыкантов». С одним из создателей знаменитой анимационный трилогии, композитором Геннадием Гладковым встретилась корреспондент «Известий».  

— Вам верится, что «Бременским музыкантам» уже 45?

— Я себе-то не верю, что уже в феврале мне 78. Пытаюсь философски осмыслить. Когда я был молодым, казалось, что время идет довольно медленно: год как целая эпоха. А сейчас один миг — и снова лето. Мне пришел образ, что время — как вода в раковине, сперва уходит незаметно и медленно, а в конце летит. Чем меньше остается жить, тем быстрее летит время, и это совсем не радует. Я постоянно в стрессе, всегда не хватает времени. Хотя и работаю как раньше, но все делаю в три раза медленнее. Только по этому и замечаю, что 45 лет прошло.

— Ожидали ли вы, что эти мультфильмы станут настолько популярны?

— Нет, мы не понимали, откуда такой бешеный успех, все время ждали, что пройдет. Когда-то пошутили, а это приняли всерьез. Мы были молодые, бесшабашные, пытались сделать что-то веселое, на тему вокально-инструментальных ансамблей. За рубежом они уже были раскручены, те же «Битлз». Молодежь сходила с ума. Мы мягко выступили в их защиту, под сказочным сиропом. Хотя были и напряженные ситуации. Когда мы пригласили Муслима Магомаева петь во второй серии, ему сказали — зачем вам это нужно, вы же такой знаменитый певец. Долго не выпускали пластинку. До тех пор пока Тихон Хренников, тогда  член ЦК, не высказался с трибуны, что у него внук не ест кашу, пока не поставишь «Бременских». В конце 1980-х мы сочинили еще третью часть, «Новые бременские», по аналогии с новыми русскими. Бандиты у нас стали банкирами. Тогда мы волновались, что тема может устареть. Но прошло уже 25 лет, а она все еще актуальна.

— Вы неоднократно обращались в суд по делам, связанным с нарушением авторских прав.

— Да, приходилось. Ноты опубликованы, все доступно, некоторые берут и ставят, что хотят, перепутав и изменив сюжет. Я не люблю разбирать все это на людях, и чаще всего стараемся решать мировой. Авторские права у нас поделены на троих — меня, Юру Энтина и Василия Ливанова. Между собой у нас конфликтов нет.

— У вас много сочинений в академических жанрах, но знают вас именно по мюзиклам и киномузыке. Не обидно?

— Обидно. Но мне-то ладно. Было много других прекрасных композиторов, например, Моисей Вайнберг — блистательный симфонист. А мы его знаем как автора музыки-считалки к «Винни-Пуху». Надо быть честным: симфония не является любимым жанром народа. Серьезная музыка, как и философская литература, не может быть очень популярна. Нужно голову сломать, чтобы уяснить все, что писал Достоевский — там столько мыслей, что многое просто непонятно, надо брать справочники, толкования. Так и симфония — плод не только вдохновения, но и размышления. Для меня идеалом является Бетховен, но у него все написано кровью.

— Но одна симфония у вас все-таки есть.

— Когда я учился в консерватории, хотел испробовать все свои силы. Но я не настаиваю, чтобы это исполняли. Я занимался музыкой к театру и кино еще и потому, что дружил с актерами с детства. С Ливановым и Андреем Мироновым мы вместе учились. Смолоду театральная жизнь очень увлекала, там все бурлило, а мы были темпераментны. С годами же у меня появилась тяга к другим жанрам, к балету, например. Я человек театральный, но при этом в театре композитор — участник постановки, а иногда хочется побыть главным, высказаться.

— Первый балет у вас был «12 стульев», по музыке к кино.

— Еще один — по Гоголю. Я с детства влюблен в «Вий». Даже попытался предложить балет на эту тему Минкульту, но они отказали. Тогда я решил, что буду писать сам: авторские отчисления к тому моменту уже накопились, и больше не надо было жить от гонорара до гонорара. «Вий» меня так прихватил, что я до сих пор не понимаю, как это сделал. Когда я писал, столько мистики пережил. И листья летали, и видения. Более того, с моим балетмейстером, Леней Лебедевым, мы нашли церковь, где Хома Брут служил, в Диканьке. Все говорили, что ее нет, мы облазили все гоголевские места, и уже уезжать собирались, как вдруг взгляд зацепился за что-то каменное. Подошли — это разваленная церковь. Нашли лаз, залезли, а там все, как Гоголь описывал. Мистика и сейчас продолжается: всем этот балет нравится, но никто не может его поставить. Японцы купили, мы высылали им записи. Кассета приходит, а звука нет. Три раза высылали еще и видеоряд, и везде брак. Французы сказали, что будут ставить — фонограмма не дошла. Григорович тоже как-то слушал у меня здесь, ему тоже понравилось. Но до сих пор спектакля нет. Может, время еще не пришло.

— Сейчас госзаказы есть?

— Да, скоро будет запись нового мюзикла на сюжет двух сказок братьев Гримм: «Храбрый портняжка» и «Стоптанные башмачки». Если государство выделяет деньги, неужели я откажусь? А для себя буквально только что я закончил клавир оперы «Зеленая птичка» по Карло Гоцци. Это продолжение «Любви к трем апельсинам», и в музыке у меня спрятаны поклоны Сергею Прокофьеву.

— Если бы вам сейчас предложили написать продолжение «Бременских музыкантов», согласились бы?

— Сейчас я уже не смогу написать такую легкую вещь. Хорошо быть молодым, но не настолько. Тогда у меня была страшная ситуация, незадолго до этого умер наш трехмесячный сын. И после этого жуткого падения во тьму «Бременские музыканты» были отдушиной, спасением. Я до сих пор весь в пластинках, покупаю все новое, что выходит. Это для меня лучшее лекарство.

— От чего?

— Сейчас тяжелое время, с культурой плохо. Про нее вспоминают в последний момент. У нас нет ни настоящей религиозной культуры, ни общегуманистической. Издают запрещающие законы: нельзя ходить по газонам, курить где попало, грабить и убивать. Но христианин и так никогда этого не сделает. А культурный человек не будет курить в автобусе. На каждого дурака писать закон, что нельзя спать в сапогах — это тьма мелких истин. Культура же решает множество вопросов одновременно. В итоге из поклонников искусства мы имеем спортивных болельщиков, которые бегают пьяные после матчей, и их все оправдывают: мы победили. А достаточно сравнить их с публикой после прекрасного концерта — будет ли кто-нибудь так себя вести?

— Многие сейчас хвалят советское время.

— Тогда бескультурья тоже хватало. Но было столько школ, кружков, где мы были заняты, играли в шахматы, чем-то занимались. А шахматисты не бьют друг другу морду просто так. Меня всегда удивляло: напишешь что-нибудь приличное — никто не знает. Напишешь «Я на солнышке лежу» — все знают. Единственное произведение, которое удовлетворяет меня и с точки зрения профессионализма, и доступности — «Давайте негромко» из «Обыкновенного чуда». Сейчас везде главное — обложка, дешевка. Но то, что наши «Бременские» до сих пор живы, значит, еще есть какой-то дух. 45 лет — целая жизнь. Но самое главное, что  дети радуются. Искренней, некоммерческой радости сейчас так мало. А у наших героев коммерческих интересов нет.

Читайте также
Комментарии
Прямой эфир
Следующая новость
На нашем сайте используются cookie-файлы. Продолжая пользоваться данным сайтом, вы подтверждаете свое согласие на использование файлов cookie в соответствии с настоящим уведомлением и Пользовательским соглашением