Перейти к основному содержанию
Реклама
Прямой эфир
Армия
ВС РФ освободили населенные пункты Дачное и Зеленое Поле в ДНР
Экономика
Центробанк РФ сохранил ключевую ставку на уровне 21% годовых
Политика
Песков назвал новым элементом заявление Вэнса о возможной отправке войск на Украину
Мир
В ПМР сообщили о начале поставок газа при поддержке РФ
Мир
В Германии сообщили о стремительном опустошении хранилищ газа
Мир
В Кремле назвали провокацией заявления Зеленского об ударах по Чернобыльской АЭС
Мир
Захарова призвала Армению разъяснить жителям последствия возможного вступления в ЕС
Мир
Орбан предрек реинтеграцию РФ в мировую экономику после урегулирования на Украине
Армия
Силы ПВО уничтожили шесть украинских дронов над тремя регионами России
Мир
В пострадавшем от пожаров Лос-Анджелесе зафиксировали оползни и наводнения
Происшествия
Атака ВСУ вывела из строя единственную линию энергоснабжения Запорожской АЭС
Политика
Захарова сообщила, что Россию не приглашали на Мюнхенскую конференцию
Авто
Штрафы ГАИ стали вторым по распространенности долгом россиян
Экономика
Путин поручил назначать пособие на ребенка при превышении прожиточного минимума
Общество
Метеорологи спрогнозировали необычайно теплую весну в России
Общество
ФСБ задержала жителя Крыма за сбор информации для спецслужб Украины
Мир
Туск раскритиковал польских политиков за поддержку пророссийских тенденций в ЕС

«Замечательная вещь — случайность. И в живописи, и в жизни»

Художник Клара Голицына — о неформальном искусстве и нон-конформистских выставках от 1960-х до 2012-го
0
«Замечательная вещь — случайность. И в живописи, и в жизни»
Фото: ИЗВЕСТИЯ/Дамир Булатов
Озвучить текст
Выделить главное
Вкл
Выкл

В Зверевском центре открывается выставка «Работы 2012 года», персональная экспозиция Клары Голицыной, 87-летней легенды русской актуальной живописи. Накануне вернисажа художница встретилась с корреспондентом «Известий».

— Какие работы мы увидим на новой выставке?

— В Зверевском центре в первом ряду висят довольно мрачные черно-красные работы, а по скошенному, как в сарае, потолку — совсем не мрачные обнаженные. Эта серия неожиданно появилась: позвонил мне знакомый фотограф и предложил прислать натурщицу. Я сделала с нее наброски, а потом рисовала уже других, с натуры и без. Всего за 2012 год у меня получилось 74 работы.

— Многие ваши вещи хочется назвать «привет супрематизму»: пересекающиеся линии, яркие геометрические формы.

— Это мой собственный стиль с множеством линейных мотивов, а никакой не «изм». Около десяти лет назад я начала терять слух и больше не могу слушать музыку: она искажается даже при слуховом аппарате. А без музыки трудно существовать. Тогда же в моих картинах стали появляться эти пересекающиеся линии. Уже потом я поняла, что они заменили мне ритм и тон мелодий, я их воспринимаю как музыку. Организм нашел замену интуитивно. Обнаженные и пейзажи у меня тоже с линиями через холст — у каждой работы своя мелодия. 

— Когда вы перешли от реалистической живописи к абстракции?

— Несколько лет я делала то и другое параллельно. В поездках рисовала с натуры, чтобы не забыть ощущение жизни, глубины пространства, тональности. Это были реалистические акварели. Абстракции я делаю с 1984 года. Постоянно экспериментирую, ищу новые материалы и новые средства. Беру для живописи вместо холстов новые синтетические ткани, например просвечивающие, или пишу на специально измятом холсте. Правда, многие работы потом осыпаются. Сегодня можно сделать картину, сфотографировать и выбросить. Сейчас не требуется проработанной масляной техники, многие считают, что и рисунком не нужно владеть. Я все это умею, просто не хочется: другая эпоха.

— Абстракция в СССР, кажется, не приветствовалась.

— На меня не было давления, потому что в Союзе художников я не состояла. Да, было невозможно поехать за рубеж, а чтобы купить холст и краски, приходилось просить знакомых членов Союза художников. Вернуться в Советы мне бы ни в коем случае не хотелось. Я нигде не выставлялась, кроме Малой Грузинской (галерея Союза художников. — «Известия»), зато делала то, что хотела. В 1976 году на Малой Грузинской после хрущевских запретов сделали такую «отдушину», где разрешили выставляться формалистам, там я была с самого начала.

— Вы общались с другими нон-конформистами на этих выставках?

— Там были основоположник андерграунда Владимир Немухин, Оскар Рабин и другие. Их работы, кстати, сразу стали покупать зарубежные коллекционеры. А я была оторвана от них. Мы виделись, но у меня не было и времени с ними общаться — я ведь работала по восемь часов в день «в почтовом ящике», а в остальное время занималась живописью дома, и сотруднику «ящика» нельзя было иметь контактов с иностранцами.

— Работа в «почтовом ящике» — это на секретном предприятии?

— Я работала в проектном институте в Реутове, связанном с космосом. Была художником-оформителем. Например, есть проект спутника или ракеты, стреляющей из подводной лодки. Чтобы получить на это деньги, проектный институт представляет разработку на коллегии Министерства обороны и правительства. Другие «ящики» показывали чертежи, а в нашем завели художников, и мы писали темперой: бушующее море, крейсер, ракета взлетает, брызги. Министры все наглядно видели и сразу выделяли деньги.

Мне повезло, что моя работа совершенно не требовала творческой мысли. Я любила строить аксонометрии по чертежам — чем сложнее объект, тем интереснее. Для сравнения: мои знакомые художники устроились после институтов иллюстраторами в издательства, и после работы у них не оставалось сил и мыслей для собственного творчества. Я же дома целиком погружалась в живопись.

— Некоторые художники считают, что владение художественной грамотой даже мешает.

— Я полагаю, что лучше владеть пространством, знать законы тональностей. Сейчас, действительно: хочешь — бери краску и мажь. Сложно понять, что достойно имени искусства. Я абсолютно свободна в творчестве, и мне классические знания только помогают, но кого-то, может быть, они и связывают.

— Что для вас, как для художника, самое важное в картине современности?

— В 2012 году главное — протестное движение, Болотная площадь. Отсюда и мои черно-красные работы. Я на уличные акции не ходила, но у меня 1300 друзей на Facebook, я все вижу, собираю в интернете фотографии протестов, портреты участниц Pussy Riot. Предложите: что было важнее и сильнее этих событий в уходящем году? Я ничего не изображаю впрямую, в том числе Pussy Riot, не иллюстрирую какие-то темы, но все воздействует на меня опосредованно.

— Вы часто выставляетесь с начинающими художниками. Почему?

— Я и от своего поколения оторвалась, и к следующему не пристала: они повзрослели, а я опять общаюсь с молодыми. Мой муж Иван, сам не профессиональный живописец, настаивал, чтобы я постоянно овладевала чем-то новым, а меня тянуло просто творить — любым доступным способом. Я благодарна ему, что не застряла и не остановилась на одной технике: могла ведь всю жизнь делать одинаковые портреты, какие рисовала в 1968 году под влиянием Пикассо. А теперь я художник непредсказуемый для самой себя. Отдаваясь на волю интуиции, не знаю, куда в следующий момент меня развернет. Замечательная вещь — логика случайности. И в живописи, и в жизни.

Читайте также
Комментарии
Прямой эфир