«Мы умели превращать каждый концерт в массовый праздник»

1 декабря в  Политехническом музее выступит самая необычная группа российского рока. Уникальный рок-театр АВИА, включающий кроме музыкантов еще и физкультурную группу им. 1000-летия Октября, не выходил на сцену в полном составе почти двадцать лет. Накануне «массово-наступательного» выступления под неизменным названием «АВИА-ВСЕМЪ» с лидером коллектива Николаем Гусевым побеседовал обозреватель «Известий» Алексей Певчев

— Кому в 1985 году пришла в голову идея странного шоу с массовкой и одеждой в манере «Синей блузы», положенных на музыку ска? 

— Когда мы с коллегами — Алексеем Раховым и покойным Александром Кондрашкиным — придумали АВИА, я был уже обуреваем идеей создания «единого музыкально-сценического действия». Оно позволило бы избежать двух дурацких крайностей, в которые неизбежно сваливались попытки совместить на сцене музыку и театр. Либо «зримая песня», когда артисты помахивают руками на заднем плане у сомнительных музыкантов, либо таперский аккомпанемент к пластическому номеру. Нужен был единый кулак. На этой почве мы нашли общий язык с Антоном Адасинским — нашим старым другом — в ту пору участником «Лицедеев» Вячеслва Полунина. Может, ему стало тесновато в полунинском «чисто театре», и богатая музыкальная одаренность потребовала свое, но получилось, что мы с разных сторон подошли к одному и тому же. 

Стиль нашелся сам собой. «Синяя блуза» все-таки клише, я бы не называл это так. Скорее, это российский конструктивистский авангард 1920-х годов. Опять же все совпало и все оказались одинаково увлечены общей идеей. Для меня лично, АВИА — символ огромной прорывной энергии и очень эффективного графически-наступательного стиля. 

— Можете назвать западные музыкальные и театральные коллективы, чье влияние вы испытывали?

— Западного влияния, ответственно заявляю, не было. Наоборот, было желание от всего этого отмежеваться. 
Это не кокетство, просто мы действительно были увлечены придумать историю, которую самим было бы интересно слушать и смотреть. Но понятно, что от влияний всяких никуда не деться. Британский ска и движение Neue Deutsche Welle мне до сих пор близки. Я до сих пор воспринимаю все это с душевным удовольствием, как веселую и увесистую фигу всей надутости и помпезности, разъедающей нормальный мир.

— Вы входили в ленинградский рок-клуб, где все — от «Аквариума» до «ДДТ» — были как-то привязаны к рок-жанру, а вы выглядели будто с другой планеты. 

— Точный вопрос. Мы с нашим АВИА и впрямь оказались полными чужаками — более или менее терпели нас потому, что все мы уже имели к тому времени послужной рок-н-ролльный список. А так бы вообще не признали.

— Неготовые к столь необычному явлению советские концертные устроители обвиняли вас чуть ли не в фашизме.

— На самом деле я был рад такой реакции. АВИА — не пародия на советский тоталитаризм. Тоталитарно-конструктивистский инструментарий, который мы используем, — это очень мощная выразительная тема. Как и марши, энергетику которых нетрудно услышать в нашей музыке. Величие идиотизма — вот о чем, по большому счету, история.
 Однажды в начале 1990-х нас занесло на Западную Украину. Люди после концерта выходили крестясь. Это было очень круто!

— АВИА расшифровывали как «Анти-Вокально-Инструментальный Ансамбль» — некий противовес скуке и официозу. По общему задору вы, вероятно, могли сравнится разве что с «Поп-механикой» Сергея Курехина. Приходилось ли вам пересекаться и что запомнилось?

— Почти каждый стоящий музыкант эпохи расцвета ленинградского рок-клуба в той или иной степени сталкивался с Курехиным. Алексей Рахов активно участвовал в «Поп-механике». У меня с Сергеем Курехиным была программа классического буги-вуги в два рояля, которую мы представили на двух концертах в Питере в конце 1980-х.
 А запомнился прежде всего сам Курехин — как человек уникального таланта и создатель безумных шоу — они, безусловно, пересекались в чем-то с нашими перфомансами. Кстати, Сергей часто ходил на наши концерты, чего не скажешь о других питерских музыкантах.

— Пара выступлений возрожденного АВИА показали, что в плане шоу вам нет равных до сих пор, но что стало решающим для реюниона?

— Стало интересно. Мы умели превращать каждый концерт в массовый праздник, и пытаемся делать это и сегодня. Ощущение, что болото, из которого выпрыгнуло АВИА когда-то, сейчас такое же, а у нас и музыка очень хорошая, и шоу классное, и компания — по-прежнему коллектив единомышленников. 

— А чем заняты участники АВИА вне этого коллектива? 

—Да, всего и не перечислишь. Джентльменский набор современного музыканта: музыка для театра, кино, эксклюзивные музыкальные проекты. Но у каждого есть главное. У меня — группа Н.О.М., у Антона — театр DEREVO, у Алексея Рахова его проект «Снега».

— Проект Алексея Рахова Deadушки был великолепен, а вот про «Снега» почти ничего не известно. 

— Он в своем роде уникален. Основан на академическом вокале трех солисток, они же и актрисы, представляющие на протяжении всего концерта некие абсурдисткие костюмированные пьесы-песни, замешанные на Лешиной компьютерной электронике, плюс скрипка, виолончель и море перкуссии — как у нас водится, есть чему подивиться.