Состояние, в котором пишутся романсы, — максимально возвышенное

1 декабря в зале Stadium Live группа «Ночные снайперы» в рамках большого гастрольного тура презентует новый альбом — «4». С лидером команды Дианой Арбениной встретился корреспондент «Известий» Александр В. Волков.

 — Вы не ассоциируетесь ни со старой рокерской, ни с новой «телевизионной» тусовками, но вхожи, как ни парадоксально, в обе. Как удается выдерживать такой баланс?

— Мне неинтересно ни там, ни там, я четко сразу это ощутила. Я уважаю этих людей, но долго не могу с ними. По сути, мне интересно только с самой собой, интересно отдавать себя своему пути и детям. В 38 стоит признать степень своего отчуждения от тусовок, компаний, фейсбуков, «Одноклассников» и прочих сообществ. Все это быстро утомляет своей поверхностностью.

 — На альбоме «4» у вас присутствуют противоречивые образы, хочется даже сказать, есть борьба образов, — Амели и Google, например. Как в вашей жизни разрешаются противоречия между индустрией и романтикой?

— Никак. Они прекрасно дружат. Борьба образов Амели и Google? Интересно, никогда об этом не думала.

 — Ваши песни иногда кажутся полетом по подсознанию.

— Мои песни суть фантазии, преломленные действительностью, и от нее всецело зависящие. У песен нет адресата, но есть люди-импульсы. И вот еще что важно: в песнях очень много земли, жизни, конкретных деталей. Мои песни живут в союзе реальности и неподвластного рациональному.

 — Почему московскую презентацию альбома «4» вы решили провести, уже поездив по стране с новой программой?

— На этот раз мы решили замкнуть кольцо в столицах — обычно мы начинали с них. Тур стартовал 13 сентября, и я кайфую от того, как он проходит. Если бы не мои малыши, я бы не вылезала из паровозов и самолетов. В этом году я, наконец, призналась себе, что я не человек студий. Мне нужны концерты, нужно общение с людьми, нужен обмен энергией. Мы возим с собой фуры звука, света, огромный проектор, качающий видео на экраны. Такого еще не было.

— Вы утверждаете, что альбом вам приснился. Что именно приснилось? Ноты, настроение, набор образов?

— Приснилось — как надо делать. Музыка приснилась, и было сказано, что пришла пора фиксировать период прожитого. Я, не задумываясь, начала работу. Знала, что малейшее промедление уничтожит порыв, и сон выдохнется как флакон духов, забытый на даче летом. Основной массив песен, разумеется, был написан до этого.

— Трибьют аквариумовской «Небо становится ближе» — случайность? С Борисом Гребенщиковым хотели бы поработать?

— «Небо становится ближе» — не песня, а манифест оптимизма перед лицом смерти. Для меня так. Мы взялись за работу над ней исключительно потому, что тоже готовы декларировать вечную молодость и бесстрашие смертных. Радостнее и светлее Бориса Гребенщикова никто об этом не смог сказать. Вообще, он один из самых главных моих учителей. Поэтому ни о какой работе с ним не может идти и речи. С учителями не работают, их слушают и впитывают.

— Вы когда-то записывали романс «У церкви стояла карета», и у вас получилось превосходно. Нет ли желания запись альбом романсов?

— Время от времени я пишу песни в этом жанре. Но, вообще, думаю, что романс как таковой — не совсем мое. Он чересчур кулуарен для меня, слишком академичен. Вместе с тем я очень люблю, когда приходит состояние, в котором пишутся романсы. Оно максимально возвышенное, без брони.

— В Сети рассказывают про новые афиши, на которых стоят возрастные пометки: у Витаса — «6+», У Валерии — «0+», а у Дианы Арбениной — «12+». Как вы относитесь к практике подобных ограничений?

— Я не совсем понимаю, зачем вся эта возня. Я не думаю, что нужно вводить возрастной ценз на наши концерты, да и концерты вообще. Делается это, я так понимаю, под благовидным предлогом оградить от вредного влияния, но на деле выглядит смешно и непродуктивно. Каждый из нас, если захочет, это самое влияние найдет где угодно вопреки маркировкам на афишах. Особенно смешно, конечно, «0+». Это действительно пишут на афишах Валерии?

 — Пиар, работа со СМИ носит у нас в стране оттенок скандальности. Как вы думаете, это неизбежно, возможна ли тут норма? Как ее добиться?

— Мне думается, что для артиста норма — вообще не думать о пиаре и не тратить на него время. Есть что сказать — сказал. Есть что сделать — сделал. Остальное — творчество. А что касается СМИ — до уровня западного освещения скандалов нам еще очень далеко. Медленно бегаете, папарацци! Кадров нет, сенсации высосаны из пальца (смеется).

 — На концертах вы не продаете, а раздаете диски.

— Идея раздавать новую пластинку на концертах принадлежит моему менеджеру Ларисе Пальцевой. Это ее вторая сокрушительная идея после самолетов на песне «Столица». Именно она придумала «культ самолетиков», запускаемых из зала, и уже больше 10 лет эта традиция живет своей жизнью.

 — Вы осуждали приговор Pussy Riot. А как вы оцениваете саму их акцию?

— Приговор осуждала и осуждаю. Все, что они попытались сделать в бывшем бассейне, а ныне апогее официоза государственной религии, — это откровенно выразить свою гражданскую позицию, критикуя при этом правительство. На что, согласитесь, каждый из нас должен иметь право. И это абсолютно нормально для демократического общества. То, что с ними сделало государство, — жестоко и противоправно. За такое не сажают.

 — Как вы сами полагаете — должен ли рок и вообще творчество изменять мир ?

— Настоящее искусство ничего никому не должно. Оно просто меняет. Моя дочь не знает, что она должна меня любить. Она любит, и все.

 — Считаете ли вы, что сейчас пора смены эпох?

— Нет, не считаю. Я вообще не очень понимаю, как можно, живя в конкретном времени, рассуждать о смене времен, эпох и прочих исторических реалий, которые, как правило, подвергаются анализу теми, кто приходит много позже. Хочется перемен? Меняйте, но не придумывайте, не высасывайте из пальца. Я изобретаю музыку, какую хочу. Мне плевать на традиции. Я их впитала и забыла. Мне все равно, в каком стиле я играю, что обо мне говорят, чем меня поливают. Я знаю одно — я живу так, как хочу. Это мой путь, и я по нему иду.