«Если у тебя есть внутри книга, Россия вытащит ее на свет Божий»

Англичанин Э.Д. Миллер, работавший в середине нулевых корреспондентом журнала The Economist в Москве, выпустил в прошлом году роман «Подснежники», который был номинирован на британский «Букер», а теперь выходит на русском языке. Его герой, англичанин, юрист средних лет, сталкивается с русской преступностью на государственном и бытовом уровнях и терпит крах. В преддверии приезда писателя в Москву на книжную ярмарку нон-фикшн с ним связался корреспондент «Известий» Артем Липатов

— Бывает, что толчком к написанию первой книги становится неожиданное событие, а иногда книга становится результатом долгой и серьезной внутренней работы. Как получилось у вас?

— В моем случае это было долгое и одинокое предприятие. Но я, честно говоря, всегда хотел написать книгу. Вряд ли, однако, «Подснежники» были бы написаны, если бы я не жил в России — если у тебя есть внутри книга, Россия вытащит ее на свет Божий. Что до импульса, толчка, то им стало понимание двойного смысла самого слова «подснежник», когда я понял, что это не только цветок, но и на криминальном и полицейском сленге — труп, который вытаивает по весне из-под снега. И я использовал эту метафору, которая мне кажется литературной. Хотя использована она для невеселой, мрачной правды о моем герое, рассказчике, о тех аспектах его личности, которые в конечном счете выходят на поверхность.

— В прошлогоднем интервью «Радио Свобода» вы говорили, что ваша книга «не о коррупции и аморальности в России, а о коррупции и аморальности, свойственных людям вообще». Вы готовы повторить это снова? 

— Моя книга, безусловно, затрагивает вопросы коррупции и осмыслении ее как русскими, так и иностранцами. Но она также и об одиночестве и ранимости, о тоске по прочным межчеловеческим связям и о готовности терпеть обман ради любви. И это касается не только моего героя, хотя его — в первую очередь: к концу книги он четко понимает, что готов смириться с чем угодно, лишь бы сохранить свои отношения с Машей. Он циничен и корыстолюбив — и в то же время он ищет любви, он думает, что страстно влюблен, хотя, я надеюсь, мне удалось дать понять, что в его случае речь идет скорее о каком-то эротическом наваждении, а не о любви. В общем, и финал у «Подснежников» не сильно обнадеживающий: никто не наказан, никто не чувствует себя виноватым, да и что случилось, не до конца понятно.

— В «Подснежниках» есть понимание многих вещей, которые обычно остаются неясными иностранцам. Видно, что опыт жизни в России не прошел для вас бесследно.

— Тут, пожалуй, можно говорить о личных наблюдениях, а не об опыте. За время жизни в России я ни разу не попадал в криминальные истории. Но я встречал много таких, как мой герой Ник, — тех, кто вел себя в России, как будто они находятся в долгосрочном отпуске, и всё, что с ними происходило в Москве, на самом деле «не считается».

Моя книга не может быть энциклопедией современной России. О вашей стране можно рассказать много других историй, прекрасных и даже героических. Это такой… взгляд на Москву через восприятие и опыт одного сомнительного экспата. Я не разделяю многих его суждений о России — и безусловно не разделяю его отношения к женщинам. Но тут еще важно понимать, что объект моего внимания отнюдь не страна, но сам герой, рассказчик.

— И все-таки — почему Ник оказался столь слеп? Ведь в какой-то момент ему стало понятно, что происходит, но он сознательно закрыл глаза на это понимание.

 — Да, это — главный вопрос книги. Она про «почему» и про «как», а не про «что». Каким образом обычный человек оказывается замешан в откровенно мерзких делишках? Часть ответа кроется в прошлом Ника и в его личности — он одинок, он дрейфует по жизни, не особенно задумываясь, он разочарован, он стремится не быть похожим на своих родителей, скучных и провинциальных, с его точки зрения. Но дело тут в его способности убедить самого себя, что ответственность за то плохое, что может случиться, лежит не на нем — на ком угодно, но не на нем. Он говорит себе, что он просто юрист, делающий рутинную бумажную работу. И это — самая главная ложь, которую, я думаю, люди говорят себе всегда и везде.

 — Как вы считаете, история, случившаяся с вашим героем, могла произойти в какой-то другой стране?

— Возможно, не в точности такая, но схожая — безусловно, да. Детали разнятся, но базовые элементы универсальны для любой страны: уязвимые люди, нечистоплотные аферисты, нравственная слепота.

 — Можете ли вы предположить возможность создания русским писателем, к примеру, романа о криминальном дне Лондона?

 — Почему нет? Может быть, кто-то уже и написал. Отношения между Британией и Россией очень интересны — с одной стороны, имелись взаимные симпатии, с другой — взаимные подозрения. Близость и соперничество. В некоторых областях наши страны были очень похожи, а в других — кардинально различны. В этом-то коктейле из сходств и различий, мне кажется, и кроется причина того, что британские авторы нередко пишут о России.

 — Вы скучаете по Москве и России? Ваш герой скучает.

 — Да, я скучаю по Москве, но совсем по иным причинам, чем Ник. Я скучаю по работе иностранного корреспондента, потому что писать о такой восхитительной и важной стране было для меня большой честью. Я скучаю по поездкам на дачу в полночь, по покупкам дыни по дороге, по прогулкам вдоль замерзшей реки зимой, по гудкам ночных поездов. Знаете, качество эмоций в России иное, чем в Британии, у вас они ярче, у нас куда бледней. Я скучаю по русской культуре — время от времени ловлю себя на том, что включаю Высоцкого в машине. Думаю, что большинство людей, поживших в России какое-то время, испытывают сходные чувства. Россия проникает в кровь и навсегда становится частью твоей жизни.

Э.Д. Миллер. «Подснежники». Пер. с англ. С. Ильина. М.: «Фантом Пресс», 2012