Американская мечта материализовалась на Остоженке
Персональные выставки знаменитых фотографов Роберта Франка и Уиджи открылись в московском Мультимедиа Арт Музее. Пожалуй, их можно назвать художниками с выраженным американским мироощущением, хотя оба родились в Европе (Франк — в Швейцарии, Уиджи — неподалеку от украинского Львова), да и в Штатах прожили жизни, совсем друг на друга не похожие. Их «американскость» между собой тоже различна: она скорее разъединяет двух авторов, нежели придает им какое-то родство.
Роберт Франк — интеллектуал, бунтарь, своеобразный романтик и низвергатель канонических жанров, а Уиджи — газетный репортер с большим стажем, будто бы ремесленник и всего лишь соглядатай реальности, не претендующий на философское измерение своих сюжетов. Тем не менее оба фотографа, каждый на свой лад, оказались настоящими американцами по духу.
Артур Феллиг, взявший себе в начале 1930-х псевдоним Уиджи, в глазах очень многих выглядел человеком с весьма странными, специфическими амбициями. Ему было важно первым из репортеров, а еще лучше — прежде полиции появиться там, где только что произошло преступление или несчастный случай, чтобы заснять все «изюминки».
Запечатленные им криминальные мини-сенсации возбуждали, конечно, любопытство читателей газет, но никто не воспринимал эти кадры в качестве произведений искусства. Со временем Уиджи получил признание в узких кругах, перебрался из Нью-Йорка в Лос-Анджелес и даже попробовал себя в кинематографе. Впрочем, куда большую известность в поздний период ему принесли эксперименты с фотографической формой, составившие слегка сюрреалистическую серию «Искажения».
На московской выставке Уиджи, происходящей из коллекции Жана Пигоцци и носящей название «Обнаженный город: Нью-Йорк, Лос-Анджелес», представлены и эти поздние гротески, но основной массив здесь составляют все-таки репортажные кадры. Именно в них всего заметнее проявляется талант, за который Уиджи когда-то окрестили «американским Брассаем», подразумевая его умение на манер великого парижанина преподносить большой город как коллекцию тайн и призрачных пороков. Сравнение уместно в определенной степени из-за того, что криминальными хрониками наследие Уиджи не исчерпывается: не менее выразительными и подчас даже более психологичными бывали его репортажи без уголовной подоплеки.
Роберт Франк, чья ретроспективная выставка расположилась по соседству, был человеком иного склада. Трудно представить, чтобы он выводил свою индивидуальную эстетику из поденной заказной работы. Хотя его американская карьера начиналась в 1947 году с весьма престижной должности фотографа в журнале Harper’s Bazaar, где арт-директором был неподражаемый Алексей Бродович, все же вольнолюбивое начало быстро одержало верх. Он покинул гламурное издание и отправился в свободное плавание — в буквальном смысле. Путешествия не были самоцелью, фотограф лишь стремился освободиться от штампов и преобразовать свежесть впечатлений в свежесть манеры.
Первого значительного успеха он достиг как раз благодаря своей склонности к перемещениям. После двухлетних поездок по новой родине Франк выпустил альбом «Американцы», заставивший говорить о нем как о сильном профессионале с критическим взглядом на социум. Полемика вокруг альбома только добавила автору славы, однако к тому времени он уже подумывал о другом поприще — о кинематографе.
И действительно, кино на годы отвлекло Франка от фотографии, правда, так и не принеся ему ни моральных, ни материальных дивидендов. Новоиспеченный режиссер-документалист настолько пренебрегал вкусами широкой публики, что до проката его фильмы доходили редко. Дружба с литераторам из круга битников лишь усугубляла его тягу к субъективным, мало кому понятным высказываниям.
В итоге Роберт Франк вернулся в фотографию, но уже другим человеком. Его теперь не удовлетворяла светопись сама по себе, он пытался комбинировать кадры и накладывать поверх изображения надписи — словом, всячески лишал снимки их «совершенства». Его эксперименты 1970–1980-х годов оказали ощутимое влияние на современное искусство. Эволюцию творчества Франка на выставке проследить не так уж трудно — сложнее ее осознать и объяснить. Возможно даже, что время для резюме в случае с этим автором еще не настало.
