Семионова и Гомес открыли сезон Михайловского театра
Михайловский театр продолжает баловать публику дорогими подарками. Новый сезон начался с очередного эксклюзива: главные роли в «Жизели» исполнили известные солисты Полина Семионова и Марсело Гомес.
Давно канонизированная «Жизель» в Михайловском театре заметно отличается от прочих постановок. Спектакль излучает аромат старины и вместе с тем обладает удивительной свежестью. Никакой загадки здесь нет: возобновление «Жизели» осуществил в 2007 году Никита Долгушин, знавший и чувствовавший этот балет как свои пять пальцев. Театр хранит как драгоценность последнее создание недавно ушедшего из жизни хореографа, и это лучший акт благодарной памяти о большом художнике, несравненном мастере своего дела.
Полина Семионова и ее партнер уже имели возможность познакомиться с михайловской сценой. 10 лет назад Полина — тогда ученица Московской академии хореографии — завоевала Гран-при на петербургском конкурсе «Ваганова-при», а Марсело, бразилец, работающий в Аmerican Ballet Theatre (Нью-Йорк), в прошлом сезоне дебютировал в Михайловском в «Лебедином озере». Тот спектакль вызвал особый интерес: в роли Одетты-Одиллии впервые выступила блистательная Наталья Осипова. Незадолго до того звезда московского Большого театра перешла в петербургский Михайловский, внимание свидетелей интригующего дебюта было сосредоточено на ней, а Гомес невольно остался в тени.
В «Жизели» исполнители главных ролей были на равных, притом что с первой же сцены обнаружилось различие индивидуальностей. Грацию деликатной Жизели-Семионовой оттенила импульсивность непривычно темпераментного Альберта-Гомеса. Простоватые облик и манеры юного графа разочаровывали только в первую минуту. Недостаток аристократизма искупался горячностью его натуры. К тому же рядом с крепко сбитой фигурой танцовщика высокая, с удлиненными линиями балерина казалась особенно хрупкой.
В эту Жизель нельзя было не влюбиться. Изящная в каждом движении, очаровательная — без ухищрений кокетства, она была одинаково непринужденна и в пантомимных сценах, и в танце. Естественность не изменила актрисе и в сцене безумия героини, где так велико искушение сгустить краски. Узнав об измене любимого, она падала наземь как подкошенная, а, поднявшись, пыталась сосредоточиться на ускользавшей мысли, связать обрывки воспоминаний, понять случившееся.
Не часто эта мелодраматическая сцена, скажем честно, несколько надуманная, обжигает такой подлинностью чувств. Театрально эффектным контрастом к найденной актрисой правде простоты прозвучал действительно «безумный» монолог Альберта-Гомеса над телом умершей Жизели — всем телом содрогаясь от рыданий, он приникал к ее ногам и исступленно целовал подол ее платья.
Гармония в душевном строе героев наступала во втором, фантастическом акте. Невесомой тенью, словно не по полу, а по воздуху, проносилась по сцене Жизель-виллиса Семионовой. Не слышно было даже стука жестких балетных туфель, всегда неприятно вторгающегося в таинственную музыку ночи. В скорбном оцепенении входил на деревенское кладбище Альберт Гомеса, переживая явление Жизели как незаслуженное и немыслимое счастье. Когда он поднимал балерину на вытянутых руках и бережно опускал на пол, так, что даже ее газовый тюник оставался недвижным, создавалось впечатление чудесной невесомости призрака.
Затаенные до времени чувства, обуревавшие героя, — боль, радость, раскаяние — вырывались на простор в его взрывной вариации. Здесь Гомес представал виртуозным танцовщиком с порывистым, мощным прыжком и таким же вращением. В финальный пируэт вариации он бросался как в омут и, закрутившись смерчем, в отчаянии рушился наземь у могилы Жизели.
Незаурядный дебют зрители встретили овациями, длившимися добрую четверть часа. Директор театра Владимир Кехман вышел на сцену и поднес балерине, выступавшей в день своего рождения, громадный букет белых роз.
Аплодисментов заслуживает и труппа театра, открывшая сезон в отличной профессиональной форме. Артисты кордебалета танцевали ровно, с точным ощущением стиля разных актов. Высокий уровень мастерства предъявили солисты. Сабина Яппарова и Антон Плоом блестяще, без единой помарки исполнили «крестьянское» па-де-де первого акта. Холодной красотой, сдержанной силой наделила свою в меру жестокую повелительницу виллис Мирту Виктория Кутепова. Владимир Цал согрел образ лесничего Ганса, незадачливого соперника Альберта, теплом искреннего чувства. Колоритную фигуру вельможи, со вкусом проживающего мимолетный эпизод своей безмятежной жизни, представил мастер пластического «портрета» Андрей Брегвадзе. Горе матери, потерявшей единственное сокровище — любимую дочь, правдиво, без излишней аффектации передала Анна Новоселова.
