«Пушкинский» давно привлекал меня своим местоположением» | Статьи

Компания «Стейдж Энтертейнмент», известная своими постановками CATS!, «Красавица и Чудовище», ZORRO, «Звуки музыки», MAMMA MIA!, 27 сентября открывает в кинотеатре «Пушкинский» театр мюзикла «Россия». «Известия» встретились с генеральным директором компании Дмитрием Богачевым и попросили рассказать о будущем московском Бродвее.

— Открытие театра мюзикла в здании Пушкинского кинотеатра — это новый этап в жизни компании?

— Я работал над этим много лет со дня основания компании в России. Модель ежедневных показов, которая принята во всем мире и является единственно возможной и экономически оправданной, предусматривает определенную технологию всех процессов.

Обычно на выпуск мюзикла требуется 8–10 недель, если речь идет о существующей постановке, и около двух лет, если вы создаете новое произведение. Детально изучив все процессы подготовки, можно сразу запускать несколько проектов, оптимизируя расходы, время и усилия, и получать более высокие результаты, в том числе и финансовые. Так что несколько ежедневно идущих постановок одновременно — это очевидный плюс для всех.

К тому же, зрители в столице не избалованы хорошими спектаклями. Стоящих мюзиклов в Москве, увы, очень мало. Поэтому появление у нашей компании второго театра, в котором мы так же, как в МДМ, будем ставить и показывать лучшие мюзиклы мира, даст зрителям больше возможностей. А за так называемое бродвейское качество мы отвечаем и за десять лет заслужили к себе доверие.

— Как вам удалось арендовать главный кинотеатр страны?

— Зданием на правах долгосрочной аренды у правительства Москвы управляет компания «Каро». Кинотеатр давно привлекал меня своим местоположением, историей и внешним видом. Что и говорить, Пушкинская площадь — культурный центр столицы. И хотя здание внутри оказалось неприспособленным для приема зрителей и не соответствовало никаким стандартам работы с аудиторией, не говоря уже о технической непригодности, мы осознанно приняли решение взять на себя бремя сложнейшего технического переоснащения в рекордно короткие сроки за свои собственные средств и подписали с «Каро» договор долгосрочной субаренды. Сейчас вкладываем свои знания и опыт в создание нового театра.

Это оказалось единственно приемлемым вариантом создания в центре Москвы театра для постановки мюзиклов, рассчитанного на ежедневный прокат масштабных постановок для многомиллионной зрительской аудитории. В отличие от Европы и Америки в нашей стране здание и театральный коллектив традиционно являются неделимым целым, спаянным воедино со времен большевиков. Это привело к полному отсутствию открытых площадок, доступных для независимых театральных проектов.

— К репертуарному театру вы явно без особой симпатии?

— Не к репертуарному театру как к модели, а к тому, какие причудливые формы государственный репертуарный театр приобрел за последние десятилетия в условиях тотального государственного протекционизма, 100-процентного бюджетного финансирования, отсутствия системы контроля качества и конкуренции за зрителя.

Его деградация удручает. Это касается и творческих, и технических аспектов. При этом наши деятели культуры по-прежнему повторяют, что русский театр — особенный, уникальный и лучший в мире. Боюсь, что если не поддержать сейчас здравомыслящих людей, которые предлагают его реформу, распад приобретет необратимый характер. Можно по пальцам перечислить государственные репертуарные театры, которые привлекают зрителей, предлагая качественные постановки и продавая значимое количество билетов. Во многих других деньги не зарабатываются, а «осваиваются», если не сказать жестче.

— Что нужно для того, чтобы театр успешно развивался?

— Нужно вернуть государственные театры в конкурентную среду и поставить их там, где возможно, в зависимость от сборов. В эту же конкурентную среду нужно вернуть артистов, постановщиков, специалистов всех уровней, включая директоров, менеджеров и коммерческий персонал. Эта нормальная конкуренция на всех уровнях должна стать залогом оздоровления всего организма.

Мне кажется, что финансирование должно выделяться в виде небольшого количества больших грантов под конкретные проекты с жесткой системой отчетности по результату реализации. Под проектом можно понимать как единичную постановку, так и целую программу или даже концепцию развития театра. Каждый проект должен иметь лидера, который руководит командой проекта, предусматривать художественный и бизнес-планы, иметь четкие объективные критерии, в том числе численные, для оценки его результата. Необязательно, чтобы главными критериями успешности проекта были окупаемость затрат и полный возврат средств. Важно, чтобы результат можно было объективно оценить. Команда должна иметь четкий контракт на конкретный срок. Понимая, что их время, полномочия и ресурсы конечны, люди будут лучше работать.

— Около 12 лет вы работаете в России и существуете здесь успешно. Как удалось добиться результатов на неподготовленной почве?

— Как бы хотелось сказать, что трудности позади и теперь все хорошо. Но это не так. Художественный уровень артистов оставляет желать лучшего. Звездность обеспечивается ТВ-сериалами, которые тиражируют профнепригодность. Большая часть артистов не умеют ни двигаться, ни петь. Театральные композиторы пишут примитивную музыку, ориентируясь на стандарты, заданные отечественной попсой последних десятилетий.

Грамотных технических специалистов почти не осталось. Профессиональная самооценка сильно завышена повсеместной халтурой. При этом каждый претендует на несуразные гонорары, которые существенно выше тех, что получают высококлассные зарубежные специалисты. Мне еще повезло, что я имею возможность приглашать на работу европейских и американских коллег. Это значительно дешевле и намного результативнее.

Если честно, работать не с кем. Но я не сетую. Все равно, результат есть, и он налицо. За годы мы подготовили несколько десятков артистов — опытных, трудолюбивых, требовательных к себе, готовых работать. Технический персонал тоже появился. Работаем. У нас нет иного выхода.

— Насколько возможно развитие жанра, если, скажем, из-за запрета нельзя адаптировать сюжет «Звуков музыки», написанных после войны?

— Это не имеет отношения к творческой свободе. Когда мы делали «Звуки музыки» правообладатель не разрешил нам изменять пьесу, но при этом никто не запрещал создавать свою хореографию, свою режиссерскую концепцию и аранжировки. Есть много возможностей реализовать свободу творчества. У постановочной команды всегда есть эта свобода. Иногда она больше, иногда меньше. Полная свобода есть только у создателя оригинального произведения. Если вы ставите пьесу современного автора или композитора, вы должны уважать их творческие замыслы.

— За 12 лет работы вам не наскучило работать в постоянных жестких рамках?

— Если бы мои личные предпочтения радикально разошлись с политикой компании, я бы здесь не работал. Я счастливый человек, потому что в достаточной степени свободен в выборе, в подходах, в идеях и методах их реализации. В качестве продюсера я определяю планы на постановки в России. Планы отвечают моим внутренним потребностям, и эта гармония помогает работать столько, сколько необходимо. Ведь усталость возникает, когда делаешь то, что не любишь. Я занимаюсь тем, что очень люблю. Может, поэтому все выходит неплохо?