Перейти к основному содержанию
Реклама
Прямой эфир
Мир
Делегации США и Украины проведут встречу в Саудовской Аравии 23 марта
Политика
Госдума рассмотрит законопроект о маркировке видеоигр в мае
Мир
Пашинян заявил о ненадобности гарантий третьих сил по соглашению Еревана с Баку
Мир
Трамп опроверг обсуждение с Путиным срока для начала режима прекращения огня
Мир
Вершинин обсудил с послом Турции доступ сельхозпродукции РФ на мировые рынки
Мир
США запретили въезд экс-президенту Аргентины и обвинили ее в коррупции
Мир
В Госдепе не стали раскрывать состав делегации США на переговорах в Эр-Рияде
Мир
Власти Армении намерены провести референдум по принятию новой конституции в 2027 году
Мир
Трамп пообещал выплатить застрявшим на МКС астронавтам сверхурочные
Мир
Ковентри выступила против недопуска стран на Олимпиаду из-за конфликтов
Мир
Трамп заявил о появлении контуров соглашения по Украине после контактов с Путиным
Мир
В ЮНЕСКО назвали таяние ледников угрозой для 2 млрд человек
Политика
Россиян начнут штрафовать за рекламу в Instagram, Facebook и Twitter
Мир
В Молдавии сообщили о намерении властей установить слежку за гражданами
Мир
Постпред РФ в Вене обсудил с главой МАГАТЭ ядерную безопасность на Украине
Спорт
Овечкин поддержал идею лидеров РФ и США провести матч между игроками КХЛ и НХЛ
Мир
Келлог назвал Киев инициатором телефонного разговора Трампа и Зеленского

Канон: джентльменский набор словесности

Писатель Александр Генис — о совершенном способе сохранения и передачи самого ценного
0
Озвучить текст
Выделить главное
Вкл
Выкл

Начало учебного года университетская Америка отмечает юбилеем своего наиболее  популярного  учебного пособия — Нортонской  антологии англоязычной литературы. Ее первое издание под редакцией легендарного профессора Абрамса вышло ровно 50 лет назад и с тех пор не исчезало из печати. Из год в год студенты изучают литературу по лучшим образцам словесности, написанной на английском языке в самых разных странах мира — от саксонского «Беовульфа» до ирландского Джойса и нигерийского Ачебе. Спустя полвека и восемь изданий антология по-прежнему не знает себе равных, о чем свидетельствуют 8 млн проданных экземпляров, многими из которых бывшие студенты пользуются всю жизнь.

Секрет этой книги — в объеме. Хотя антология постоянно пополняется, последнее издание умудрилось собрать написанное за 13 веков под одним переплетом. Конечно, хрестоматия, даже такая гениальная, как эта, ни в коем случае не заменяет чтение несокращенных оригиналов — она делает его возможным.

В самом деле, для будущих филологов такая антология заведомо недостаточна, для всех остальных — избыточна и, казалось бы, профнепригодна. Никто не притворяется, что знакомство с Чосером, Спенсером или Вирджинией Вулф удвоит зарплату геолога, банкира или компьютерщика (хотя пример Стива Джобса заставил о многом задуматься).

«Словесность, — говорит нынешний редактор антологии шекспировед Гринблат, — наиболее совершенный способ сохранения и передачи самого ценного в истории — нашего опыта».

Человек — в его полноценной, а не усеченной масскультом версии — должен знать и понимать, как жили другие. И вместе с аттестатом или дипломом каждый должен получать  джентльменский набор литературных познаний, позволяющих хотя бы отличать скороспелый боевик от вечных шедевров. Справляясь с этой задачей, Нортонская антология показывает и объясняет, чем хороши ее авторы, почему они незаменимы и как отличаются друг от друга. Скажем, отрывок из Библии она дает в исполнении четырех переводчиков, давая шанс сравнить работу первого — Уильяма Тиндейла — со стандартным изданием короля Якова.

Любая хрестоматия, однако, возможна лишь на основании канона национальной словесности. Отменить его не смогли ни теории постмодернизма, ни шантаж мультикультурализма. В Америке канон спасают не профессора, запуганные демагогами от Академии, а студенты, те самые, которые хотят учиться по Нортонской антологии, чтобы стать просвещенными джентльменами, а не политкорректными недоучками. 

Конечно, в XXI веке эта проблема важна для всех, но особенно актуальна она для России, которая после падения коммунизма осталась без общепринятой и бесспорной программы литературного образования. (Надеясь развлечь молодежь, одни учителя предлагают «Три мушкетера», другие — Лимонова.) Между тем начатая Путиным дискуссия о списке книг, которые должна прочесть вся молодежь, застряла, как и следовало ожидать, на перечне названий. Наравне с очевидными там появляются книги, которые Булгаков именовал «Тетюшанская гомоза», а Гашек — «Императорско-королевский гуляш».

Возможно, выход — в  хронологической границе по 1917 году. До тех пор, пока в  российской блогосфере горячо и многословно обсуждается, являлся или не являлся Сталин отцом народов, вряд ли что-нибудь выйдет из антологии послереволюционной литературы, годной для всей страны. Зато русская классика не вызывает споров, но нуждается в отборе.

Я так и вижу внушительный (но один!) том, изучив который, каждый получает адекватное (но, конечно, не исчерпывающее) представление о составе отечественной словесности. Умно отобранные строфы и главы, сцены и фрагменты, знакомящие и соблазняющие юных читателей продолжить знакомство. Избавленная от догматики советских учебников, хрестоматия с краткими, но емкими — «зернистыми» —  предисловиями, написанными так увлекательно, как это умели делать Лихачев, Лотман, Аверинцев, Гаспаров. 

Можно горько сожалеть о том, что наши великие филологи не оставили нам антологии, но и сегодня есть кому за нее взяться. В первую очередь — писателям и поэтам (вспомним собранные Евтушенко «Строфы века»). У каждого автора за жизнь собирается своя персональная хрестоматия, и разве не интересно узнать, что в нее включают Битов и Искандер, Маканин и Толстая, Гандлевский и Цветков, Стругацкий и Акунин, Гребенщиков и Шевчук, Сорокин и Пелевин. Такая антология, собранная лучшими из лучшего, могла бы дать новому поколению общий и — что бесценно — литературный язык.

Читайте также
Комментарии
Прямой эфир