«Долг перед настоящим — принимать свое прошлое»

В Москве состоялась премьера нового голливудского фильма «Вспомнить всё» — вольного римейка одноименной, 1990-го года, картины Пола Верхувена с Арнольдом Шварценеггером и Шэрон Стоун в главных ролях. Режиссер Лен Уайзман, впрочем, настаивает, что это не римейк, а просто экранизация того же рассказа «Из глубин памяти» Филипа Дика, что лег и в основу фильма Верхувена. У Айзмана действие перенесено с Марса на Землю, в недалекое будущее, когда, после атомной войны на планете осталась лишь Объединенная федерация Британии (ОФБ) и угнетаемая ею колония. В Москву на премьеру приехал исполнитель главной Коллин Фаррелл. Его герой, в начале фильма влачащий скучное существование простого работяги, в поисках острых ощущений хочет присвоить себе чужие воспоминания, но, оказывается, его собственное настоящее и его реальная жизнь, о которой спецслужбы заставили его забыть, куда интереснее любых придуманных приключений. С Коллином Фаррелом встретилась обозреватель «Известий» Лариса Юсипова.

— Когда вы пытаетесь представить себе будущее нашей планеты — если, конечно, у вас есть склонность к подобного рода фантазиям, — оно похоже на то, что мы увидели в фильме?

— Нет. И, честно говоря, я думаю, в нашей картине многое скорректировано и отчасти упрощено ради хорошей истории. В фильме есть черное и белое, доброе и злое, бедные, работающие люди, живущие с одной стороны Земли, в смраде и копоти, и коррумпированная верхушка, которой удалось сохранить для себя относительно комфортную среду обитания.

Я думаю, в реальном будущем не будет такой поляризации — как, впрочем, нет ее и в настоящем. Да, в мире много коррупции, лжи, насилия, но есть и прекрасные проявления благородства, гуманности, честности. Меня часто спрашивают о героизме, ведь в конечном итоге мой персонаж, в начале фильма — самый простой парень — оказывается чуть ли не супергероем. И знаете, в детстве я, конечно, как всякий мальчишка, увлекался супегероями, но сейчас, когда мне уже 36, понял: героизм бывает и не таким ярким, а почти незаметным.

Мы открываем газеты и почти каждый день узнаем о каких-то чудовищных происшествиях и катаклизмах, но и одновременно о людях, которые проявили себя героями в борьбе с этим злом. Я вам даже больше скажу: прожить свою жизнь относительно честно — это уже большой героизм. Но фильм ведь говорит не только о будущем. Он ставит перед каждым из нас вопрос о взаимоотношении с собственным прошлым. Заставляется задуматься о том, а были ли в моей жизни моменты, которых я стыжусь? Да, были. Которые причиняли мне боль? Да, были и они. Но я убежден, что мой долг перед настоящим — принимать мое прошлое.

Жизнь так устроена, что результате множества хитросплетений происходит ровно то, что должно было произойти. Я мог стать футболистом, но стал актером. И сложными, ветвящимися тропами собственной биографии пришел к тому, что мне предложили роль в этом фильме — и вот, я теперь здесь, в Москве, сижу и разговариваю с вами.

— Кстати, о Москве. Вы в последние годы живете в Лос-Анджелесе и привыкли к жаре. Но, с вашей точки зрения, для страны вечного снега, которой многие представляют Россию, здесь сейчас не жарковато?

— Я вообще-то родился и вырос в Ирландии, где вечный дождь, так что скажу прямо: жара у вас порядочная.

— Когда после пресс-показа мы с коллегами обсуждали фильм, пришли к выводу, что американцы и ирландцы могут обидеться. Ведь, по версии авторов, в мире остались только метрополия — Британия и колония — на месте нынешней Австралии.  Все остальные части света для жизни не пригодны, то есть их, по сути, не существует.

— И вы хотите спросить, не кричал ли я режиссеру: «Верните мне мою Ирландию! Куда вы ее дели?» Нет, не кричал. Это всего лишь фильм, придуманные обстоятельства, в которых я как актер должен существовать. Мне, кстати, нравится, что действие нашего фильма происходит не на Марсе, как у Верхувена, а на Земле. В последние десятилетия было снято много «космических» фильмов, в том числе грандиозных, а земная футурология встречается реже.

— Я читала о съемках фильма, что вся эта «земная футурология» была не нарисована на компьютере, а выстроена в качестве гигантских декораций. В том числе и шахта, которая сквозь толщу земной коры соединяет метрополию и колонию…

— Это действительно так. И шахта, и «летающие» автомобили. Принцип был такой: всё, с чем я и другие актеры вступали во взаимодействие, выстраивалось. Фоны: уходящая вдаль перспектива города и т.д. — дорисовывались потом на компьютере. И, признаюсь, когда снималась сцена погони, — в ней участвовало шесть специально сконструированных машин, и происходило всё на хайвее под Торонто, — это было было страшновато. «Эй, а они действительно гарантируют нашу безопасность?» — подумал я в какой-то момент.