«Как бы ведомство ни называлось, ему нужны дополнительные полномочия» | Статьи

— Росрыболовство теперь подчинено Минсельхозу. Как планируете работать в новых условиях?

— Есть указ, мы берем под козырек и выполняем всё до буквы. Взгляните на историю ведомства последних 20 лет: нас 11 раз реорганизовывали, в том числе пятый раз соединяются рыболовство и сельское хозяйство. Так что алгоритм отработан. На самом деле в том, чтобы соединить в одном министерстве всё продовольствие — от добычи, переработки до контроля качества и реализации, — есть определенный смысл. Однако и министерство тогда нужно переименовать в Министерство продовольствия. Да и какое сельское хозяйство, когда это целая индустрия, включающая огромный производственный комплекс, целые отрасли, переработку, логистику, транспортировку, хранение, технический парк…

— Что изменится в вашей работе?

— Надеюсь, что результаты работы станут еще эффективнее. Вы знаете, какая штука, в указе есть некий мостик. В нем сказано, что руководитель федерального агентства может быть замминистра. Замминистра — руководитель федерального агентства. Если такая конфигурация осуществится, то по большому счету ничего не поменяется. Один и тот же человек будет возглавлять департамент, который занимается нормативно-правовым регулированием, и агентство, которое занимается управлением госимуществом, контролем и надзором. На финансировании это никак не отразится, речь идет только об управлении, о менеджменте.

— Вы ранее говорили о возможности выделения Росрыболовства в отдельное министерство. При этом за неделю до выхода указа вы заявили о том, что вам на высоком уровне обещали расширение полномочий. Как так получилось, что всё вышло наоборот?

— Я говорил и за неделю, и за две, и за три о том, что, как бы это ведомство ни называлось, — комитет, агентство, министерство — ему нужны дополнительные полномочия по судостроеннию и судоремонту, по переработке, хранению, транспортировке, по логистике. То есть ведомство должно стать регулятором всего пути рыбы — от лодки до глотки.

Нельзя заниматься только выловом рыбы, не думая о том, как эта рыба доедет до покупателя. У нас 70% рыбы ловится на Дальнем Востоке, а 85% населения живет до Урала. Надо рыбу и народ соединить каким-то образом. Нужны холодильные мощности на Урале и в Сибири. Нужен Северный морской путь, нужно строить новый флот, потому что нам нечем скоро будет ловить. Этих полномочий у Росрыболовства нет. Мы говорим о том, что они объективно должны быть. Где бы Росрыболовство ни находилось, хоть в Минобороны, надо эти положения вносить. Нельзя бесконечно этим заниматься факультативно.

— Когда они могут быть внесены?

— Сейчас идет работа над новыми положениями ведомств, агентств, министерств. Я думаю, на этом этапе мы свои предложения дадим. Мы говорим ведь не о том, что Росрыболовство хочет чем-то командовать. Мы говорим о том, что государство для бизнеса должно определить понятные прозрачные правила игры, создать некие условия для инвестиций. Бизнес сейчас пошел. Мы должны сказать людям: коллеги, стройте новый флот, мы дадим вам субсидии из бюджета на процентную ставку по кредиту или на лизинговые платежи. Если вы будете строить холодильники по Транссибу, мы дадим некие преференции. И вам выгодно, и это нужно и государству, и людям. Для того чтобы эти правила определить, нужно на это право.

— Вы работали когда-нибудь с Николаем Федоровым?

— С Николаем Васильевичем я не работал никогда. Знаю его много лет, знаю как очень успешного президента Чувашии, как сильного министра юстиции. Я с ним общался, он очень интересный человек.

— Общались уже после его назначения?

— Общался. В плане работы Николай Васильевич — человек комфортный и сторонник широкой автономии, сторонник дивизиональной системы, не жестко вертикальной. Я полагаю, что мы найдем общий язык и будем работать в команде на общий результат.

— В какой-то момент политическим решением кардинально изменился закон о любительской рыбалке. Сейчас не стоит ожидать новых серьезных изменений?

— Нет, решение было принято на высшем уровне. Принято после встреч с рыбаками-любителями, после многомесячного обсуждения, после голосования. Сегодня уже никто не сможет это решение изменить.

— Что-то в нем изменилось после работы правительства?

— Принципиально нет. Речь шла о поправках юридически-технического характера. Просто, что называется, причесывали по формулировкам. Идеологически, сущностно не изменилось ничего. Надеюсь, что в эту сессию до 6 июля внесем. Понятно, что работа будет вестись еще на площадке Госдумы. У них тоже есть рабочая группа по подготовке этого закона. Туда входят и общественники. В этом году, думаю, в трех чтениях мы закон примем. С одной стороны, абсолютно правильно проводить через экспертное сообщество широкое общественное обсуждение. С другой стороны, когда-то уже надо заканчивать обсуждение. Нельзя обсуждать ради того, чтобы обсуждать. Надо принимать законопроект, мне кажется. Все точки зрения услышаны, ничего принципиально нового сказано не будет.

— Как вы относитесь к запрету на ввоз норвежской рыбы, установленному Россельхознадзором?

— Мне трудно квалифицированно комментировать эти действия. Я не являюсь экспертом в этой области, я так же, как и вы, слышал, читал, что какие-то заводы закрывают. Дело в том, что когда рыбу выращивают, а не ловят, она подвержена заболеваниям, опасным для человека. А в состоянии свободы она не имеет общих болезней с человеком, объективно здоровее. Если Россельхознадзор увидел, что какие-то предприятия Норвегии нарушают наши требования, требования Таможенного союза, то слава Богу, что они стоят на страже нашего здоровья. И вообще я призываю есть российскую рыбу.

— При этом Россию в этом году ждет дефицит и сельди, и лососевых.

— Это правда. Не только потому, что норвежские заводы закрыты для России. Дикий российский лосось подвержен флуктуации. В один год больше придет, в другой год меньше. В этом году наши ученые прогнозируют около 280 тыс. т дикого лосося — горбуша, нерка, чавыча, кета. В прошлом году было на 240 тыс. больше. Потребление всего 22 кг на человека, но никто не скажет, сколько в них лосося или селедки. Селедки в Северной Атлантике объективно становится меньше. Это спад, потом популяция вырастет, поднимется, но в этот год и следующий некоторое падение уловов будет. Естественно, если меньше товара на рынке, то он будет дорожать. Единственное, что мы увеличили квоты на общий допустимый улов на дальневосточную сельдь, и рассчитываем, что дальневосточные рыбаки возместят выпадающие десятки тысяч тонн рыбы.

—Вы в прошлом году еще говорили о скором парафировании соглашений по борьбе с незаконным промыслом. Когда оно будет подписано?

— Мы подписали соглашение с Южной Кореей и готовимся ратифицировать соглашение с Северной Кореей. Госдума до каникул, как мы надеемся, ратифицирует его. Мы подготовили соглашение с Японией и планируем его подписать на саммите АТЭС во Владивостоке. Также активно ведем работу с китайскими коллегами, чтобы парафировать это соглашение в начале июня во время визита президента России, с тем чтобы подписать соглашение на саммите. Таким образом, к концу года вступят в силу все четыре соглашения, и в 2013 году вы увидите, как эта полноводная река браконьерская превратится в маленький пересыхающий ручеек.