Труппа из Сеула показала балет о дочерней добродетели
Южнокорейской «Юниверсал балет» нет еще и 30. Тем не менее труппа, возглавляемая Джулией Мун, успела многое. К успеху корейских танцоров причастны деятели хореографии из Европы, США и Азии. Немалая роль в становлении «Юниверсал балет» принадлежит академисту Олегу Виноградову, в свое время возглавлявшему балет Мариинского театра.
Отменно выученным артистам по силам и мировая классика (от «Жизели» до «Спящей красавицы»), и головоломные современные хиты (балеты Уильяма Форсайта, Начо Дуато и других хореографов первой величины). Если бы «Юниверсал балет» захотел продемонстрировать все свои возможности, непременно включил бы в гастрольную программу что-нибудь архисложное. Но, отправившись в мировое турне, коллектив задался еще и миссионерскими целями. Для показа выбрали «Шим Чон» — непритязательную сказку о девушке, вознагражденной волшебными силами за жертвенную любовь к слепому отцу.
Достоинства хореографии Адриенны Деллас невелики. «Шим Чон» составлена из усредненно-стерильных классических композиций, более уместных на экзамене в балетной школе, чем в трехактном сюжетном спектакле. Такая псевдонациональная классика в советские времена была репертуарной обязанностью каждого республиканского театра. Идентифицировать узбекскую «Озадачехру» или литовскую «Эгле» зачастую помогали только костюмы и музыка, основанная на народном мелосе. Сказка с Дальнего Востока, представленная на днях на сцене Музыкального театра имени К.С. Станиславского и Вл. И. Немировича-Данченко, именно такая.
«Оригинальная» постановка корейского балета намеренно смотрит в прошлое. В наивном и простодушном спектакле труппа искренне верит и в победу добра и красоты, и в способность театра изменить к лучшему людские души. Музыка Кевин Барбер Пикард наполнена экзотическими восточными интонациями. Декорации Мюнго Кима и Ёнхан Хон сказочны и подробны. К танцу корейские артисты относятся как к своего рода религии. Нехитрые комбинации и пантомимные сцены естественны, как одуванчики на полянке.
Первое действие — бедное селение с живописной хижиной (почти как в «Жизели»). Хлопочущие на пуантах крестьянки возвещают горе и радость — у слепого бедняка рождается дочка и умирает жена. То, как росла Шим Чон, показано наглядно. Сначала Хёнву Ким (исполняющий роль отца) прохаживается по сцене с малышкой лет семи, потом ведет за руку девочку лет 12. И наконец из хижины появляется взрослая Шим Чон (Джиын Ан) — тонкая, нежная, умеющая придать смысл самому убогому пластическому содержанию.
Картина вторая еще эффектней. Корабль и шторм в океане (почти как в «Корсаре»). Шим Чон — жертва зверского языческого обряда. Девушке суждено утонуть. Так требует Дракон — Морской Царь, в обмен на усмирение волн.
Сцена на дне морском хлещет в глаза жгучими сочетаниями анилиновых красок и блеском люрекса. Каждая медуза, жемчужина или морской конек считают своим долгом станцевать вариацию. За шене, па-де-бурре, жете ан-турнан и прочие азбучные истины балетной классики танцоры заслуживают твердых «пятерок».
Финал — торжество справедливости. В великолепном королевском дворе появляется розовый лотос с красавицей внутри бутона. Это помилованная Морским Царем Шим Чон. Восхищенный король берет ее в жены и заодно возвращает зрение ее отцу и другим слепцам государства.
В сцене ликования наконец-то возникают корейские танцы, но затем опять идут арабески-аттитюды и прочие классические банальности. Почему, воспевая ценности корейской культуры, танцоры из Сеула пренебрегли ценностями родного фольклора, так и осталось загадкой.
