«Больший отклик я получаю, когда говорю не со страниц книги, а с экрана телевизора»

Писательница Анна Козлова в 2000-е запомнилась как автор книг «Плакса», «Общество смелых», «Люди с чистой совестью», «Все, что вы хотели, но боялись поджечь». Теперь она чаще выступает как сценарист, а если выпускает книги, то именно «по сериалу». Такова и последняя ее работа — сценарий к «Краткому курсу счастливой жизни» режиссера Валерии Гай Германики. К разговору о прозе Анну Козлову вернула обозреватель «Недели» Лиза Новикова     

- Когда ты начала сочинять и какие писатели были твоими ориентирами?

- Писать я начала, наверное, лет в 13. А если говорить об ориентирах, я никогда не равнялась на русскую литературу, я всегда гораздо сильнее любила литературу западную. Это не значит, что я не отдаю дань отечественным писателям, но мне всегда больше импонировал именно европейский взгляд. В 1990-е, когда я училась в школе, много всего читала: у писателей, которые тогда гремели, так мало говорилось о человеке, о его проблемах, о чем он думает, от чего ему делается больно. Тогда практически любая переводная книга давала мне больше. Очень люблю американскую литературу, французскую. Сейчас Уэльбек – один из моих любимых писателей.

- Любой писатель поначалу автобиографичен: ты пыталась от этого отойти?

- Я не знаю, как вообще можно полностью отойти от автобиографичности. С возрастом у меня появилось больше технических возможностей, чтобы по-разному рассказать историю, не только от первого лица. Но сам материал я продолжаю черпать из своей жизни, из жизни близких. Остальное – вопрос формы.

- У твоих героев есть прототипы. Ты сама служила прототипом: например, для Сергея Шаргунова. Одни считают, что это табу, что нельзя описывать своих близких, другие – что это интересно. Как считаешь ты?

- Тут я - как герой Носова на «выставке Незнайки». Когда я описываю других, я к этому отношусь совершенно спокойно. Я всегда честно говорю, что у меня нет другого материала. И пусть прототип скажет спасибо, что появляется не под собственной фамлиией. Мне никогда не удавалось рассказать такую супер-честную историю, чтобы все было как в жизни.

Жизнь она тем и отличается от прозы, что в ней очень многие ситуации хорошо начинаются, а потом обрываются. В книге ты пытаешься хотя бы придать этому смысл. Любой герой, которого ты наделяешь чертами своего мужа, любовника, родственника, он все равно оказывается чуть больше. Обида и возникает не когда они себя узнают, а как раз когда они не узнают себя в чем-то другом, в чем им хотелось бы.

Сама же всегда злюсь, когда меня описывают… Разница еще в том, что мужчины больше лгут. К тому, как меня описывает Сергей, у меня претензии скорее чисто эстетические: я у него получаюсь какая-то клуша... Но это неизбежно. Честно говоря, не очень представляю себе хотя бы одного пишущего человека, который не паразитирует на действительности.

- В романе «Все что вы хотели, но боялись поджечь» яростная героиня, пытающаяся разобраться с мужчинами, еще и работает на телешоу. Массовая культура, все эти популярные книги по психологии, все же это для нее – враждебный мир или это то, что ее развлекает в отсутствие мужчины? 

- Все проще: когда я писала этот роман, я сама работала на телевидении. Я приходила каждое утро на работу, там сидели мои коллеги, мы обсуждали полную галиматью. Начальство давало какие-то дикие поручения, мы их выполняли. Это была реальность. Героиня скорее - растерянная, очень травмированная. Все эти ее книги по психологии, какие-то ублюдочные мужчины, с которыми она встречается по ходу повествования, - это ее попытка хоть за что-то зацепиться, найти оправдание всему тому, что происходит вокруг нее.

-  И героиня романа, и героини сериала «Краткий курс счастливой жизни» не могут найти «настоящих» мужчин. А вот если бы дать им каждой в зубы по хорошему мужчине, они бы выдержали такое испытание?

- В сериале скорее не в мужчинах дело. Он о том, что в жизни каждой женщины наступает тот возраст или рубеж, когда она просто сдается. Тут не важно, сколько ей в этот момент лет, замужем она или нет. В этот момент она теряет веру, становится стервой. Тогда все, что остается - совершенно омерзительные формы взаимодействия. Конечно, людям хочется какой-то близости, любви, но они уже к этому не способны.

Мужчины, в свою очередь, потеряв надежду, стали подлецами. Получается, что люди говорят о «любви», но единственное, что находят, - это отношения стерв и подлецов. Каждый раз они вступают в этих отношения, и им больно. Потом что-то в душе восстанавливается, но с каждым разом все хуже и медленнее.

- А для тебя это именно российская ситуация. Или ты, начитавшись Уэльбека, и с европейской реальностью это сравниваешь?

- Я думаю, это диагноз человечества. У меня даже была идея, которую правда не поддержали продюсеры: небольшая киношка про любовь. Симпатичные герой и героиня постепенно отдаляются друг от друга, все больше времени проводят со своими айпадами, айфонами, пока, наконец, не превращаются в киборгов. Этот эффект отсутствия я сама замечаю, когда на университетские посиделки приходят подруги со своими мужьями: вроде бы все сидят за одним столом, но на самом деле все смотрят в свои планшетики, копаются там. Это такая форма бегства от реальности. Хотя люди тешат себя какими-то иллюзиями, что через компьютер они общаются, узнают много нового, на самом деле для них это способ сократить общение.

- Что дальше будешь писать, может у тебя тогда фантастический роман получится?

- Не исключаю такой возможности. Но пока нахожу достойные внимания вещи в обычной жизни. Сейчас, после «Краткого курса» будет еще один сериал, грустный и смешной. Его снимает Вера сторожева. Рабочее название - «Развод». Мужчина и женщина живут в браке, у них есть дети, и все вроде бы ничего. Но тут мужчина пишет статью про свою жену. И все рушится. Дальше начинается полный абсурд. Герои находятся в состоянии развода, но при этом вынуждены жить в одной квартире.

- А что для тебя сценарии, из них может появиться новая проза, или это просто способ существования для прозаика?

- А я считаю, что это и есть новая проза. Может это мое личное мнение, но это так резко произошло, смена приоритетов. Книги, литература никому не нужны и не интересны – по крайней мере, в моем окружении. Больший отклик я получаю, когда произношу свои слова не со страниц книги, а с экрана телевизора. 

- Твоей сильной стороной была сатира. Кажется, у тебя был такой персонаж: считает себя представителем интеллигенции, интеллектуалом, при этом не являясь таковым, но к нему прислушиваются, он обладает определенной властью в блогосфере, влияет на взгляды и вкусы других. Не очень понятно, как это получается. Что о нем скажешь сейчас? 

- Может сатира стала более грустной. Когда я писала в 23 года, моя лирическая героиня могла, потрясая красными кружевными трусами, верить, что она «еще ему покажет», этому псевдоинтеллигенту. Теперь уже она понимает, что никому ничего не докажет, да и на эти ее трусы уже никто смотреть не захочет. Так что лучше ей сатиру разводить с подружкой, а молодого человека благодарить, и утром жарить ему яичницу.

- Тогда можно писать сатиру на себя?

- Любой образ, и в сериале, - это сатира на себя, на какие-то свои черты. Относиться к себе без иронии – это вызывающая такая пошлость.