Побеждать надо в первом туре — и пусть все 300 гелентвагенов негодующе загудят в унисон

По данным полиции, в воскресной акции «Белое кольцо» приняли участие 300 автомашин. По мнению организаторов акции — сначала 3,5 тыс. машин, а затем и 5 тыс. Организаторы фигурировали в печати как противники фальсификации подсчета голосов на выборах. Давайте вдумаемся в эти цифры… Юрий Олеша сказал однажды коллеге-писателю, провожая взглядом идущую по аллее бульвара молодую женщину: «Всегда обращайте внимание на то, как она идет… По тому, как она идет, видно, как она и любить вас будет». Если «противники фальсификаций» насчитали на воскресной акции в 12–17 раз больше машин, чем полиция, то это сулит нам крайне непростую ситуацию и 4 марта, и 5-го, и 6-го… Дело ведь не в том, кто «химичит» со статистикой «Белого кольца» — полиция или «противники фальсификации» (понятно, что «химичат» и те и другие), как и не в том, кто попытается «схимичить» 4 марта: избиркомы или все те же «противники фальсификации», но уже в роли наблюдателей (и, опять-таки, процесс этот наверняка окажется двусторонним). Важен вот этот, в среднем пятнадцатикратный, разрыв между оценками сторон, представляющий собой очевидное издевательство над здравым смыслом и вместе с тем фактически исключающий возможность успешного торга даже на восточном базаре (а мы все же не на нем). Грубо говоря, какие цифры, какой порядок цифр, какое соотношение цифр помешает «противникам фальсификации» объявить выборы сфальсифицированными? Правильный ответ: никакие, никакой, никакое!

Речь даже не о первом туре президентских выборов (которым, хочется надеяться, все и ограничится), но и о сугубо гипотетическом втором. Вот наберет один из участников этого условного второго тура 75%, а другой — 20%, и 5% будут признаны недействительными. Убедит это «противников фальсификации»? Не знаю. А заставит их замолчать? Наверняка нет. Потому что, помимо логики выборов, есть логика переворота по «оранжевому сценарию» — и она-то и задействована нынче практически с самого начала и отыграна будет по полной программе. Тут, правда, вступает в силу несколько иной фактор, описываемый поговоркой: «Не было бы счастья, да несчастье помогло». Несчастье нашей страны в том, что многое из провозглашенного и на словах реализуемого здесь подменяется на практике собственной имитацией: будь это рынок, реформы армии, образования и здравоохранения, внедрение передовых технологий, регионализм, парламентаризм — да и чуть ли не все остальное. Причем часто оно и к лучшему. Перефразируя классика, можно сказать, что заведомый идиотизм отечественных начинаний смягчается прохладцей и халатностью (и это еще самое мягкое) в деле их реализации. Соответственно, и «оранжевая революция» со всей неизбежностью окажется лишь имитацией таковой. Хотя бы потому, что потребного для нее раскола общества на две пусть и неравные, но хотя бы сопоставимые части у нас нет. Наберите триста машин, объявите их тремя тысячами, даже пятью тысячами, но всего-то их в Москве — четыре миллиона, а в России — тридцать четыре!

Президентские выборы в один тур или в два? — ситуация в обоих случаях штатная, не правда ли? Нет, не правда. И те, кто рассуждает сегодня о том, что бесспорная, за подавляющим преимуществом, победа во втором туре легитимнее, да и просто достойнее вымученной победы со скрипом в первом, — объективно или субъективно лукавят. Потому что «противники фальсификации подсчета» готовы считать результаты только по-своему: пять тысяч автомобилей вместо трехсот! И не для того затеяли они все, чтобы выявить подлинного победителя президентской гонки — для этого и одного-то тура не надо (а хорошо это или плохо, вопрос отдельный), — но единственно затем, чтобы президентские выборы сорвать, вновь избранного президента не признать и законную власть в итоге всего этого опрокинуть. Вот и возникает вопрос: нужно ли поддаваться на эти уловки, нужно ли поддаваться сопернику при игре в эти политические шашки, нужно ли вообще поддаваться, соглашаясь на второй тур, если они точно так же не признают твоей победы в нем, как не признали бы ее и в первом?

Оно, конечно, чтобы одержать победу в первом туре, нужно набрать как минимум 51% (и ничего не дать у себя отжулить) — а есть ли он? А  будет ли он к 4 марта? Социологические опросы не дают на этот вопрос однозначного ответа, однако тут в пользу одного тура срабатывают два длительных фактора. Первый общеизвестен: рейтинг кандидата от партии власти, находящегося при исполнении властных полномочий, имеет повышательную тенденцию вплоть до самых выборов. Второй я выявил и описал ровно семь лет назад в колонке «Системная ошибка социологии» (в «Политическом журнале»):

«Социологическим опросам присуща системная ошибка: уличные интервьюеры, а это, как правило, студентки или их хлипкие однокурсники, побаиваются обращаться к людям брутальной внешности, хмурым дядькам и заряженным внутренней агрессией теткам, в результате чего мнение недоброй половины населения не учитывается и так называемая репрезентативная выборка перестает отвечать своему названию. В число традиционных полутора тысяч респондентов попадают чуть ли не исключительно люди приветливые, заведомо безобидные или еще более робкие, чем сами интервьюеры. Меж тем именно на результаты подобных опросов ориентируются политики — и всякий раз удивляются, попадая впросак, хотя удивляться тут вроде бы нечему».

Агрессивные, хмурые и брутальные 2005 года остались таковыми и в 2012-м — и проголосуют они за кандидата власти, потому что им больше все равно будет не за кого. А вот приветливые, безобидные и робкие уже давно щеголяют белыми ленточками, разгуливая в лютый мороз по Садовому кольцу, по которому их же далеко не столь безобидные вожаки разъезжают на гелентвагенах с надписью «На Кремль!» Ну, Кремль они, положим, не возьмут, но вот результатов выборов все равно не признают. Ни в первом туре не признают, ни даже во втором. Поэтому побеждать надо в первом — и пусть все триста гелентвагенов негодующе загудят в унисон. Да хоть бы и все три с половиной тысячи. Хоть бы и все пять тысяч.