Пес, психотравма и Рождество
Нет, в остальном все неплохо: 30-летний Макс не то чтобы сильно продвинулся по карьерной лестнице, но работой не обделен — за неделю надо сочинить кроссворд для одного издания, переписать театральную программу для второго… Но это все рутина, а для реализации творческого потенциала Макс ведет колонку в журнале для собак от имени собственного пса, здоровенного дратхаара по имени Курт. А вот с личной жизнью у него полный швах: психотравма, полученная в школьные годы при первом настоящем поцелуе, — с самой страшной девчонкой во всей школе, между прочим! — сводит на нет все попытки хоть как-то ею обзавестись.
Конечно, по всем законам жанра Курт должен бы оказаться отвратительным монстром, скрывающим за внешним обаянием дьявольскую хитрость и отвратительный характер, крушащим и ломающим все вокруг и не слушающимся команд — но австриец Даниэль Глаттауэр, автор бестселлеров «Лучшее средство от северного ветра» и «Все семь волн», милостив к своему герою, дескать, хватит с него и одной проблемы.
Потому Курт обаятелен, конечно, но апатичен, склонен к меланхолии и дреме, переходящей практически в анабиоз. Однако даже при таких главных свойствах характера именно этот пес становится во главе угла весьма небезынтересной коллизии. На носу рождественские каникулы, и Макс, пытающийся хоть как-то разнообразить собственную жизнь, решает сбежать от праздника на Мальдивы… но куда девать пса-колумниста?
Слава Богу, на дворе XXI век, и интернет никто пока что не отменял. На объявление — крик о помощи — почти сразу же откликается симпатичная девушка по имени Катрин, обладающая пусть не такими яркими, как у Макса, но все же проблемами. И самая насущная из них — необходимость вырваться на Рождество из родительского дома. Так что Курт может стать для этого неплохим предлогом…
Глаттауэр, давно занимающийся сравнительной анатомией человеческих взаимоотношений, этим романом наверняка не оправдал ожидания тех, кто задохнулся от «Северного ветра» и был несколько разочарован «Семью волнами». Наверняка эти люди отложат роман в сторону и больше не будут покупать книги австрийского писателя. Тем же, кто впервые открывает для себя этого автора, можно даже немного позавидовать: «Рождественский пес» — именно та книга, которую стоит читать в зимние каникулы среднему классу, приближающемуся к среднему возрасту.
В ней, как мы уже поняли, есть романтика, но без сиропа, есть секс, но без звериной серьезности, есть проблема и неожиданное ее разрешение, есть потешные межгендерные столкновения, есть здоровенное мохнатое мимими, которое наверняка понравится барышням и — да, конечно, это же рождественское чтение! — есть хеппи-энд, столь же непреложный, сколь и неожиданный.
Внимательный и непредвзятый читатель наверняка узнает в ком-то из героев себя, а также получит массу в сущности ненужных, но таких занятных сведений о жизни мужчин, женщин, собак и прочих обитателей нашего мира. Впрочем, собаки в этом отношении всегда интересней всего, ведь это они позволяют нам быть их хозяевами, а вовсе не наоборот, как мы самонадеянно думаем. Именно они держат в зубах ключи от рая и ада, что бы там себе ни думали всякие homosapiens, включая меня, вас, а также автора этого симпатичного рождественского романа.
—Привет, это я, Макс. Ты случайно не находила у себя Курта? Я не мог забыть его у тебя? Катрин, поверь мне, я всю ночь пытался...
Стоп. Что это было?.. Вот опять, тот же звук. И еще раз, и еще... Звук повторялся и повторялся.
—Катрин!
—Я слушаю,—казенным голосом ответила она.
—Что это у вас там за шум?
—Твой Курт!—ответила она резко.
—Это же собачий лай!—возразил Макс.
—Это Курт!—ответила она с легким нажимом.
—Он у тебя?—удивился Макс.
—Как видишь. Пока. Но время его визита заканчивается,—ответила она с еще большим нажимом.
—С каких это пор он лает?—спросил Макс, не веря своим ушам.
—С тех пор как затеял в приемной игру с моими пациентами. Кладет им на колени свой обслюнявленный пластмассовый сэндвич и ждет, когда те бросят его в коридор. И горе тому, кто отказывается это сделать! Твой Курт ревет, как реактивный истребитель-перехватчик... Никто уже не решается отказываться.— В ее голосе теперь звучало раздражение.— И если сейчас заявится мой шеф и увидит все это, мне придется отправляться на поиски новой работы.— Раздражение в голосе усиливалось.— Нет, это не мне придется отправляться на поиски новой работы. Это тебе с Куртом придется отправляться на поиски новой работы для меня! А теперь будь так любезен, забери отсюда свою собаку, иначе в приемной скоро не останется ни одного пациента! — В ее голосе уже звучала угроза.
Макс немедленно поспешил в клинику.
Встреча с Катрин в обеденный перерыв получилась короткой. Макс был от нее в восторге (не от встречи, а от Катрин), но это, к сожалению, уже не имело абсолютно никакого значения. Курт изменился до неузнаваемости. Макс и рад был бы не узнать его, но эта собака однозначно была Куртом, и Курт узнал своего хозяина. Он прыгал вокруг него, лизал его в лицо. Потом показал ему свой «говорящий» сэндвич и недвусмысленно дал понять, что с этой штуковиной нужно делать, чтобы он перестал лаять. Видеть Курта стоящим было равносильно оптическому обману, легкомысленной игре неких природных сил. Его лай был, с одной стороны, нереальным событием, с другой—достаточно реальным, чтобы его можно было выдержать дольше десяти секунд.
—Ты что, дала ему какие-нибудь таблетки?..— осторожно спросил Макс.
—Нет,—ответила Катрин,—если кто-то из нас что-то кому-то и дает, так это он.
—Катрин...—начал Макс.—Вчерашний вечер...
—Давай не будем про вчерашний вечер,—прервала его Катрин и улыбнулась так, как улыбаются, когда пытаются сделать вид, что ничего страшного не произошло.
В сочетании с этой улыбкой ее слова прозвучали как: «Мы можем остаться просто друзьями». Именно это она, по-видимому, и хотела сказать.
—Сколько я тебе должен за Курта?—спросил Макс.
—Стоимость услуг химчистки,—ответила Катрин.—Он спал рядом со мной, в моей постели.
При этом она многозначительно посмотрела ему в глаза. Ее взгляд говорил: «На его месте мог бы быть ты, идиот!» Макс почувствовал себя так, как будто его подключили к мачте высокого напряжения. Он все отдал бы за то, чтобы она сейчас положила ему руки на шею и медленно провела по спине всеми десятью ногтями. Но это было возможно только во сне.
—Пока,—сказала она и протянула ему руку.
Он взял ее руку в обе ладони и нежно погладил.
Их головы не сблизились при этом ни на миллиметр. Но взгляды на несколько секунд впились друг в друга. Макс чувствовал, что еще не все потеряно, что он должен бороться за нее. Он, правда, пока не знал, как это нужно делать. Но он знал, что должен начать все сначала.
