Сезанн как корочка черного хлеба
Кажется, что Париж и Сезанн — не самые близкие друг другу явления. По крайней мере, гораздо более далекие, чем Сезанн и Прованс. В Экс-ан-Провансе гораздо больше мест, связанных с его жизнью и творчеством, чем на берегах Сены.
Впрочем, в Париже Сезанн (1839–1906) провел фактически половину своей взрослой жизни. Он более двадцати раз совершал путешествия между Экс-ан-Провансом и столицей, именно в Париже в ноябре 1895 года в галерее на улице Лафит прошла его первая персональная выставка. Может быть, слишком поздно, раз художник решил от нее максимально дистанцироваться и даже отказался посетить?
Зато сегодня Париж празднует Сезанна как одного из главных художников в мировой истории живописи, одних масштабов с Джотто, Мазаччо и Караваджо. Его влияние на ХХ век оказалось столь сильным, что впору все последующее столетие считать «эпохой Сезанна».
Для экспозиции в парижском дворце Люксембург отобрали около 80 картин из музеев всего мира — от Осаки до Лос-Анджелеса, от Сан-Паулу до Стокгольма. Участвует в выставке и петербургский Эрмитаж, показывающий «Берег Марны».
Это важно, поскольку в последнее время участие российских музеев в международных проектах заметно сократилось — то швейцарские фирмы пытаются арестовать картины в счет каких-то долгов, то наследники Щукина проявляют судебную активность, то отношения с американскими музеями вступают в полосу «холодной войны».
Представлено во дворце Люксембург и множество частных собраний, а также полотна из бывших коллекций Анри Матисса и Эмиля Золя. Великий писатель был одним из ближайших друзей Сезанна, не случайно один из разделов выставки посвящен их отношениям. Оба учились в одной гимназии в Экс-ан-Провансе, затем Сезанн последовал за Золя в Париж. Но после выхода романа «Творчество» дружба оборвалась.
Многие считают — из-за обиды Сезанна на писателя, который использовал в качестве фактуры слишком много подробностей из биографии художника. Но в воспоминаниях Амбруаза Воллара, парижского коллекционера и торговца картинами, приведена другая версия произошедшего. Она связана не с обидой Сезанна на роман, но с общим неприятием буржуазного духа. Кажется, для Сезанна не было большего ругательства, чем сказать о коллегах: «Они одеваются не хуже нотариусов!».
Всего в экспозиции пять разделов, в том числе посвященные видам города и созданным в Париже и его окрестностях натюрмортам (последние занимают важнейшую часть в сезанновском наследии, хотя в количественном отношении это лишь одна пятая от всех сохранившихся картин).
Сезанн был нелюдим (потому и даты большинства работ приблизительны), а когда приезжал в столицу, изображал этакого увальня. В споры вступал редко, неохотно выставлялся и даже Мане руку не подавал: «не мылся, дескать, восемь дней, стесняюсь». Нелюбовью к парижскому шику он объяснял и ссору с Золя.
Чувствуя, видимо, этот анархистско-бунтарский дух, буржуазия не подпускала его к художественным институциям. Отказав в 1866 году в участии в официальном Салоне, директор департамента изящных искусств граф Ньюверкерке не принял работы Сезанна и для Салона отверженных.
Зато его поддерживали коллеги — не зря Сезанна считали «художником для художников». Вечно бедствовавший Синьяк приобретал его полотна у папаши Танги по 200–300 франков и позже отказывался их продавать дороже; покупали Сезанна и Матисс, и Гюстав Кайбот.
Симпатию вызывал сам характер живописца, упорство, с которым, невзирая на издевки окружающих, он ежедневно исполнял свой долг. Годами старик тащил тяжелый мольберт к излюбленной точке, откуда открывался вид на гору, долину и деревья перед ней.
Так проясняется иная, крестьянская подкладка в знаменитой фразе Щукина, одним из первых понявшим величие этого гения: «Сезанн — это корочка черного хлеба после мороженого».
До Сезанна яблока было недостаточно для создания картины. Сезанн сделал это возможным. Умертвив привычный сюжет, он не умертвил искусство. «Мы побывали на выставке Сезанна, — написал Франсуа Мориак. — И глаза мои отверзлись, словно ранее я был незрячим». Это случилось в Париже.
Выставка продлится до 26 февраля.
