Это место для сверхчеловека — богача с железными ногами и билетом на концерт Хворостовского

Федеральная информационная адресная система подарила нам новость — рассказала, какое название улицы наиболее в России распространено и популярно.

В общем, кто бы сомневался. Больше всего в нашей стране улиц с названием Центральная.

Для тонкого сравнения мы можем сразу упомянуть, что наиболее распространенное наименование улицы, скажем, в Америке — Second Street (Вторая улица). Впрочем, это любопытное знание, скорее всего, попадется вам в списке причудливых фактов, поскольку название First Street (а именно, Первая улица) по частоте использования находится на шестом месте. «Что бы это значило?» — восклицают любители курьезов. Что бы это ни значило, вряд ли речь может идти о чрезвычайной врожденной скромности среднего американца, заставляющей его чураться первенства даже в почтовом адресе. Скорее всего, First Street (улица, построенная первой), вокруг которой, скорее всего, и рос небольшой американский город, чаще переименовывалась, получая имя крупного благотворителя, почтенного предпринимателя и т. п., то есть включаясь в уже более осмысленную городскую социальную мифологию.

 А что же отечественная городская мифология? Всемерное обаяние центра, притяжение властного места — вот что видим мы перед собой. Чаще всего эти наши центральные улицы в старых городах прошли следующий путь переименования: Большая Дворянская — Большая Коммунистическая — Центральная. И всякий раз это место, где на Руси жить хорошо, образ мечты и городского эдема.

Представим себе типическую Центральную улицу.

Чаще всего она начинается с (или упирается в) небольшую площадь. На площади стоят  друг против друга три красивых сливочного цвета дома. Сейчас в этих домах (в зависимости от статуса города) живут областная (районная) администрация, городская администрация и областная — районная — городская дума. Между сливочными домами — маленький сквер. Или памятник, или пустое пространство, предназначенное для парадов и демонстраций, то есть изъявлений гражданских восторгов.

Сливочные дома всегда находятся в сложных взаимоотношениях друг с другом. Всегда  ревность, соревнование, тайное соперничество. Явное соперничество редко когда нынче отыщешь — явное было, когда городских, уездных и губернских начальников выбирали. Так что сейчас — весь набор задавленных терзаний и нескромных удовольствий главенства и подчинения.

Властные наши дома никогда не спят и пристально глядят в горящие желтым светом окна друг друга.

Ну и что с того? А то, что форма всегда проговаривается о том, что никак не входит в обыденную постановку вопроса. Эти три дома — место сосредоточия власти, и они замкнуты на себе и заняты по большому счету только собой. Сфера интересов власти — сама власть. И то, пока выстроишь вертикаль — замаешься, до горизонтали ли тут?

На площади старого европейского города тоже будут стоять напротив друг друга три дома — церковь, ратуша и магазин; посередине же будет «людное место», рынок. Таким образом, центр муниципии как бы охраняют и составляют духовная власть, светская власть и денежная власть. Триединство несколько уравновешивает жизнь обывателя.

А когда нет равновесия и вся жизнь вертится только вокруг центра и «власти власти» с ее диархией, то куда ж еще бежать, на кого надеяться, кого любить и о чем мечтать? Всякому удачнику и всякому неудачнику (жалобщику, ходоку) нужно попасть в центр.

Недаром во всяком жеманном блоге ДЗМ и ЮЗМ (девушки и юноши, завоевывающих Москву) будет почти обязательно упомянуто: «А мечта у меня — квартира с видом на Красную площадь».

Красная площадь — место, конечно, видное. Так как Москва — тоже старый европейский город, то Красную площадь с трех сторон ограничивают Храм Василия Блаженного, ГУМ и Кремль. И площадь была первоначально — рыночной. Так что никаких райсоветских плацев и сквериков, всё как положено.

Но и церковь, и магазин выполняют на площади исключительно сувенирные, представительские функции.

Особенно с этой точки зрения интересен ГУМ — нормальные люди в него ходят только на экскурсии. Очевидно, этот великий магазин по нынешним временам может символизировать собою не мужскую стихию денежного прироста, а исключительно  женскую стихию растраты.

Тут мощь каприза, в рамках которого здравый смысл следует считать уделом неудачника. Это только в глупых телепередачах нас учат, что шопоголик — это тот, кто может быстро и с выгодой отыскать нужную вещь. Настоящий шопоголик (то есть идеальный покупатель) — это тот, кто долго и с чудовищными денежными потерями обретает ненужную вещь. Вот за образом идеальной растраты — пожалуйте в главный магазин страны.

Сама же площадь — как пространство — прямо скажем, негостеприимна. Она рассчитана только на коллективные действия, включая коллективное катание на коньках.

На Красной площади можно только ходить и стоять (мне так однажды милиционер сказал), а сидеть и лежать нельзя. Лежачие места заняты, а насчет сидения — только если поставлены специальные трибуны-стулья и вы на эти трибуны-стулья приглашены.

В Новый год Красная площадь — единственное место на земле, где нельзя пить шампанское. То есть это как бы такое место не для человека, а для сверхчеловека — богача с железными ногами и билетом на концерт Хворостовского. Ты на эту площадь приходишь в гости (присесть не предлагают) и смотришь на красные стены, на чудесные часы, на желтые неспящие окна большого дома с флагом на крыше.

Ты в самом центре, и другого, собственно говоря, в этой стране и нет и почти что никогда и не было.