«Когда ребенок плачет на моих фильмах — его душа растет»

Автору анимационных шедевров «Летучий корабль», «Пиф-паф, ой-ой-ой!», «Серый Волк энд Красная Шапочка», «Чуча», «Адажио» и многих других Гарри Бардину 11 сентября исполняется 70 лет. Накануне юбилея режиссер заверил «Известия», что не собирается ставить точку в своей карьере.

— Ваши фильмы для детей или все-таки для взрослых?

— Для всех понемногу. Я так считаю уже 36 лет. Для детей, для родителей и для стариков, которые впали в детство. С детьми разговариваю серьезно, не люблю сюсюкать, и у меня есть образцы для этого. Заметьте, Ганс Христиан Андерсен — жесткий сказочник, никогда не сюсюкал. Допускаю, что ребенок не все считывает. В моих картинах есть «подшерсток» для взрослых. Извините за нескромность, я предполагаю, что мой фильм будут смотреть не один раз. Подрастая, дети находят в нем то, что не увидели раньше.

— Верите ли вы в то, что, посмотрев ваше кино, дети станут добрее?

— Я не настолько наивен. Считать, что фильм может изменить идеологию, психологию человека? Нет. Но он может оставить след, заставить задуматься, и если это случится, то я считаю свою миссию выполненной. Для этого я и работаю. Хочу поделиться со зрителем своими соображениями не прагматично, а зацепить эмоционально. Когда мне с упреком говорят: «Знаете, мой ребенок плакал, когда смотрел ваш фильм». — «Значит, в этот момент росла его душа», — говорю я. Он плакал не из сочувствия к себе, любимому, а из сочувствия к другому. На любви к ближнему строится гуманность.

— Вы считаете «Союзмультфильм» родным домом? Все-таки 15 фильмов там сняли. Надо ему помогать?

— Со студии я ушел 20 лет назад, закрыл дверь. Помню все хорошее, а плохое стараюсь не вспоминать. «Союзмультфильм» нужен как учебный центр. Не более того. Снова собирать всех под одну крышу — это все равно что снова собрать Советский Союз. У нас возник разрыв поколений. Мы можем потерять блистательную школу советской мультипликации, которой всегда гордились. Вспомните «Оле-Лукойе», «Снежную королеву». Феноменальная, филигранная работа, движения фантастические, артистизм высочайшей пробы! А за последние годы планку мы опустили. Значит, надо учить. В советские времена были курсы, где режиссеров учили актерскому мастерству, пантомиме, истории кино (профессия-то многолика). После учебы обязательно какое-то время должно быть пребывание на этой студии, чтобы те, кто еще жив, передали молодым опыт. Заметив талант, мы должны помочь ему, поставить на крыло. А дальше — пусть летит.

— Насколько для вас важно то, что сын стал кинорежиссером? Как оцениваете его фильмы?

— Я не только смотрю их, даже сценарии читаю. Единственный случай, когда он сам запретил мне смотреть его работу, — молодежный сериал «Клуб». «Это не для тебя, папа», — сказал. Я сдержал слово, не смотрел. Смотрел «Героя», «Россию 88», новый фильм «Гоп-стоп» и «Чертову дюжину», которую он снимал для телевидения, и каждый раз отмечал, что Бог на нем не отдыхает. Он, безусловно, режиссер и доказал это сначала себе, а потом другим. В искусстве блата быть не может. Невозможно из бездарного режиссера сделать одаренного. Помочь я могу только советом.

— Вам близко то, что делает сын?

— Мы с ним смотрим в одну сторону. Оценка происходящего в стране, в Москве, в политике у нас одинаковая. Он делает фильм о ксенофобии «Россия 88», я — «Гадкого утенка». Каждый борется против одного и того же, но разными средствами, разным языком. В этом смысле я, конечно, счастливый человек. Другое дело, что его судьба складывается тяжело. Человек, желающий говорить правду, обречен быть нищим. Послаблений от власть имущих ждать не приходится. И то, что он будет овеян славой, — нет. Пока что его пинают, к моему большому огорчению. Но его имя уже знают. Когда он снял первый фильм, о нем говорили: «Павел Бардин, сын известного режиссера Гарри Бардина». Прошло два года: «Известный режиссер Павел Бардин, сын Гарри Бардина» (а то и вовсе без меня). Я очень рад этому, поверьте. Для чего мы живем? Чтобы кто-то подхватил эстафету. Если у Павла хватит характера и сил работать дальше в том же духе, я буду только счастлив. Человек он увлеченный, не пустой, в запасе у него есть что сказать: первая его профессия — журналист, а это социальная заостренность, ко многому обязывает.

— Всегда интересно узнать, что новое задумал снять режиссер…

— У меня есть замысел будущего фильма. Докажу, что Ахматова права, попробую одушевить ее слова «из какого сора растут стихи, не ведая стыда». Сценарий уже почти готов. Это будет не полный метр, 20-минутная картина. Не буду рассказывать о чем.

— Чтобы не сглазить?

— Нет-нет. А чем я тогда буду удивлять? Наше дело — удивлять. Жду, когда возникнет финансирование, и тогда соберу свою команду. А пока молодежь расползлась на заработки — надо выживать.