Рота любителей рока воюет против Каддафи
Вал из песка, крупнокалиберные пулеметы, пара трофейных винтовок. Полуразрушенная ферма, ставшая казармой.
Нас встречает Али, которому больше подошло бы имя Джон. Здоровяк, голубые глаза, рыжий ежик волос. С подбородка свисает байкерская борода, которую он иногда заплетает в косицу. Не хватает только рогатого шлема и «Харлея».
Али -- поклонник тяжелой музыки, как и вся рота добровольцев. У Хазима на майке надпись Cannibal Corpsе. Салих мурлычет мелодию попопсовее -- «I believe in love» Элтона Джона. Мухаммад сам сочиняет стихи. Все эти парни защищают от войск Каддафи участок дороги в Мисурату.
Над нами с курлыканьем проносятся ракеты системы «Град» и разрываются в неприятной близости. Позиции каддафистов вне досягаемости рокерских пулеметов, но они засекают координаты противника и сообщают натовцам. Те прилетают пару раз на дню и бомбят.
Низкорослый Ахмед занимается корректированием минометного огня. Прозвище у него Шубу -- «Таракан». До войны он был учителем арабского языка. Теперь со своими людьми сидит на крыше недостроенного дома, просматривает в бинокли местность, прослушивает по рации переговоры каддафистов. Что-то сообщает минометчикам по другой рации — и вот уже задымил в паре километров каддафистский пикап с пулеметом.
Ахмед — местная легенда. Когда Катиба Хамза вошла в Мисурату и заняла центральную улицу, он с несколькими товарищами четыре дня удерживал дом. В полном окружении, пока каддафисты не снесли его артиллерией до фундамента. Теперь Ахмед опять в первых рядах, суетится на наблюдательном пункте, несмотря на две плохо зажившие раны на животе и плече.
Примерно раз в неделю, как правило по пятницам, гвардейцы пытаются прорвать оборону мятежников. При прошлой атаке потери повстанцев здесь были 35 человек, но позиции удержали, легко раненные вообще остались в строю.
Али (не байкер, другой) с перебинтованными ногами, посеченными осколками «Града», выполняет обязанности «вечного дневального», пока остальные «несут службу».
Всю неделю кроме пятничного боя жизнь на передовой напоминает пионерский лагерь с элементами «Зарницы». К постоянному артобстрелу привыкаешь быстро, ребята перекидываются в карты, бренчат на гитаре.
Исподтишка окатывают друг друга водой (это шутка такая). Особенно достается толстому Али (байкеру).
Два раза в день привозят еду. Пытаюсь понять, почему плохо организованные партизаны способны готовить вкуснее поваров могучей российской армии.
У повстанцев-рокеров мы прожили два дня. Мустафа, оставляя нас на попечение соседям, строго сказал, «вы не гости, вы члены команды».
Считаясь полноправными защитниками Мисураты, мы днем слоняемся по позициям. Время от времени возникают снайперские дуэли, по большей части бескровные, так как дистанция более километра.
По ночам мы набиваем пулеметные ленты, осваиваем игру хамса динари (пятерка бубей), болтаем до рассвета.
Рокеры рассказывают, что при Каддафи рок был практически запрещен и они слушали музыку, чувствуя себя подпольщиками. А когда в феврале началось восстание, у них как-то даже не возникло вопроса, на чьей они стороне.
Два месяца назад я ночевал в военном лагере исламистов под Адждабией. И тоже спрашивал, почему они воюют с Каддафи. Ответ был похожим: «При его режиме мы были запрещенными людьми!»
