Повстанцы в Мисурате смеются над Каддафи
По всей Мисурате висят плакаты: карикатурно отфотошопленный Муамар Каддафи вопрошает «Вы кто?». Он действительно в одной из публичных речей (а оратор он превосходный) бросил этот риторический вопрос: мол, знать не знаю, что за шпана там бузит.
На плакате ему отвечает несколько условно набросанный арабский красавец: «Мы Мисурата!».
«Красавец» не просто абстрактный житель этого города, это портрет Рамадана Свехли — героя антиколониальной борьбы с итальянцами. Рамадан Свехли был 100 лет назад лидером местного сопротивления и считается национальным героем наряду с Омаром Мухтаром, возглавлявшим тогда борьбу с итальянцами в восточной Ливии.
«Ливия — змея, а Мисурата — голова ее», — говорили в те времена итальянцы. В общем, город с теми еще традициями. А Свехли — одна из самых больших и влиятельных семей Мисураты. Они традиционно недолюбливали Каддафи, и теперь один из потомков Рамадана, Сахдун Свехли, считается тут наиболее дерзким полевым командиром. Он не самый главный, но точно самый известный. В каддафистских СМИ о нем говорят примерно в тех же выражениях как у нас в «первую чеченскую» про Шамиля Басаева.
Вместе со Свехли не любит Каддафи и остальная Мисурата. В 1976 году офицеры, уроженцы этого города, во главе с Умаром Мухейши пытались устроить военный переворот. Заговор раскрыли, 16 зачинщиков повесили. Мухейши, надо отметить, тоже не самый последний клан здесь, счет к Каддафи рос. Так что нет ничего удивительного в том, что когда в середине февраля в Бенгази начались протестные демонстрации, в Мисурате их поддержали.
Поначалу власти пытались создать альтернативные демонстрации, местные Ливжан Саурия (революционные комитеты, структуры, на которые опирался Каддафи, в Мисурате ими руководил Фадыль Каддафи, близкий родственник Муамара) вывели на улицы своих сторонников. Их было немного, и массовости они добивались, свозя демонстрантов из соседних городов. Сторонники Каддафи собрались на рыбном рынке, противники рядом, вблизи квартальной мечети. Дело кончилось большой дракой, победили противники Каддафи.
Лидер ливийской революции рвал и метал, он то называл взбунтовавшихся мисуратцев «джордан» (крысами), обещая очисть город от них переулок за переулком, то сулил Мисурате дотации и автономию. Посулы результата не дали, лидеры протеста уж очень оскорбились на крыс, и через несколько дней в Мисурату ввели элитную часть национальной гвардии Катибу (батальон) Хамза.
Национальная гвардия, или, как ее здесь называют, милиция, появилась в 1986 году после проигранной войны с Чадом. Каддафи не доверял собственной армии, тут многие убеждены, что ту войну он вел таким образом, что разгром армии был неизбежным и это было нужнее Каддафи, чем победа над Чадом. Как бы то ни было, тогдашний главком Халифа Хевтар бежал в США, а в Ливии стали создавать параллельную военизированную структуру, укомплектовывая ее не только ливийцами, но и выходцами из «черной» Африки, которая начинается от южных границ Ливии.
Именно этих людей здесь и называют муртазаками (наемниками). Служба в милиции была одним из немногих социальных лифтов, существовавших в Ливии, записаться туда означало автоматическое получение гражданства, приличную зарплату, социальный статус: «вчера ты был батраком на ферме, сегодня на тебе офицерские погоны».
Так что появились муртазаки вовсе не в канун восстания, а еще 25 лет назад, но, видимо, именно на такой случай, как сейчас. Африканская беднота готова «мочить» мятежных ливийцев за вполне скромную плату, и ничего кроме признательности к Каддафи за возможность заработать они при этом не испытывают.
Катиба Хамза вползла на танках в Мисурату примерно с такой же уверенностью, с какой русские танкисты входили в 1995-м в Грозный — наверное, они тоже считали, что справятся с «крысами» силами одного полка. Ну и получили примерно то же, что и федералы в Грозном. В отличие от городов восточной Ливии, лишь слегка потрепанных городскими боями, центр Мисураты — одни сплошные руины.
Муртазаки квартал за кварталом, переулок за переулком, дом за домом с помощью артиллерии выбивали мятежников. В точности как обещал в своей знаменитой речи Каддафи. Особо отличились отряды, укомплектованные чернокожими переселенцами из Чада, осевшими в соседнем городке Таверга. В районах, попавших под их контроль, массово насиловали женщин, а подвиги свои гвардейцы снимали на мобильники. (Специальная комиссия теперь собирает эти видео как доказательства преступлений, хотя новые местные предпочитают не распространятся на этот счет, слишком велик позор.)
Но за месяц муртазаки так и не смогли решить вопрос, а самое главное — не смогли захватить порт, и из Бенгази сюда регулярно доставлялось легкое оружие, боеприпасы, продовольствие. В отличие от мятежников востока, удиравших от каддафистов при первом же натиске, мисуратцам отступать было некуда, и они стояли так, словно были панфиловцами, позади которых лишь Москва.
А потом подключилось НАТО, отбомбилось по скоплению бронетехники, лишив каддафистов технического преимущества, и кино закрутилось в другую сторону: уже повстанцы отбивали квартал за кварталом, переулок за переулком, дом за домом... Когда повстанцы двинулись к Таверге, ее жители попытались укрыться в соседних городах, но их нигде не принимали, опасаясь мести мисуратцев. На их счастье, до Таверги повстанцы дойти не смогли. К жителям этого города теперь относятся так, что чернокожие мисуратцы предпочитают ходить с удостоверениями личности: мол, они просто такого цвета, и не имеют к Таверге никакого отношения.
