Жизнь после взрыва
25 января утром к Институту скорой помощи им. Склифосовского начали стягиваться волонтеры, чтобы сдать кровь. Однако в приемное отделение никого, кроме родственников, не пускали. Чуть позже был заблокирован вход во двор института. А на дороге рядом начали активно работать эвакуаторы и снегоуборочная техника. Как пояснили милиционеры, в Склифе ждали приезда Дмитрия Медведева.
В Институт им. Склифосовского доставили самых тяжелых пациентов. Но, по словам медиков, состояние большинства из них уже не вызывает опасения. Сейчас там находятся 11 человек.
В городскую клиническую больницу N 31 привезли семь пострадавших, но одного из них, с серьезной черепно-мозговой травмой, перевели в НИИ скорой помощи им. Склифосовского. Во вторник в 31-й больнице было шесть пациентов из "Домодедово".
- У всех состояние средней тяжести. Я считаю, что эти люди - счастливчики, у них ранения верхних и нижних конечностей, но жизненно важные органы не задеты, - сказал заведующий травматологическим отделением Михаил Лызень. - Все операции мы провели еще в понедельник. У кого-то остались осколки, мы будем наблюдать за состоянием этих пациентов. Возможно, позже прооперируем повторно.
Пациент 31-й больницы Сергей Кононов живет в Егорьевске. В "Домодедово" он приехал, чтобы встретить друга.
- Когда я услышал хлопок, то сразу понял, что именно произошло.
- Да и кто-то рядом крикнул: "Теракт! Будет второй взрыв". Я тут же отполз куда-то в угол и еще какое-то время сидел там, - вспоминает Сергей. - Ноги моментально промокли от чужой крови... Когда отошел от первого шока, первая мысль - позвонить домой, сообщить семье, что со мной все в порядке. Но даже телефон не смог вытащить - рука изуродована. Потом добрался до медпункта, меня там перевязали, рану обработали. Сейчас могу однозначно сказать: это было второе рождение.
Сосед Сергея по палате - Калимулла Ярулин из Ярославля. Он приехал вместе с племянником Ильдусом Гатаулиным встречать свою дочь, которая возвращалась из Германии. Дочь благополучно долетела - ее рейс немного задержался, и самолет приземлился уже после взрыва. А 36-летний племянник, Илья, как его называли дома, погиб...
- Меня отшвырнуло взрывной волной, - вспоминает Калимулла. - Я потерял сознание, а когда очнулся, то увидел, что лежу под мертвыми телами. Эти погибшие люди и защитили меня. Еле-еле вылез из-под тел, а встать, наступить на ногу не могу - ранение. Мимо мальчик-официант с тележкой проезжал. Вот он на этой тележке и увез меня. О том, что Илья погиб, я узнал уже потом... Лучше бы я умер. Я уже пенсионер, пожил, а он молодой, двое детей осталось у него.
Среди раненых оказалась молодая художница Евдокия Рылло, дочь известного художника Ярослава Рылло, руководившего реставрацией и росписью собора Казанской иконы Божией Матери в Дивееве.
- У Дуни, к счастью, не опасное ранение, осколок попал в икру и вышел навылет. Да с нею самой можно пообщаться, врачи пускают посетителей, - сказал нам Ярослав.
Дуня учится на первом курсе Московского государственного академического художественного училища памяти 1905 года, будущий реставратор темперной живописи. В "Домодедово" она встречала своего друга.
- Я там довольно долго ходила, нервничала и буквально за несколько секунд до теракта отошла от места взрыва. Осколок попал в ногу, но я даже не стала смотреть, что там, было страшно, - вспоминает Евдокия. - Я встретила своего парня, и мы уехали из аэропорта на такси. Добрались до медпункта, откуда меня все-таки госпитализировали. Теперь я понимаю, что надо жить как-то по-другому, радоваться каждому прожитому дню...
Высотное здание гостиницы "Орехово" в Шипиловском проезде в 10 часов утра практически пустует - всех постояльцев еще в понедельник переселили в другие корпуса. Отель, по сути, превратился в центр помощи иногородним родственникам граждан, пострадавших во время теракта. На втором этаже МЧС развернуло оперативный штаб. Здесь есть и психологи, и врачи. Но пока что помощь оказывать некому - родственники дежурят в больницах.
- Мы сделали все, чтобы людям было здесь более-менее комфортно, - рассказал "Известиям" генеральный управляющий гостиницей "Орехово" Вадим Стрелков. - Информация о том, что их будут размещать у нас, поступила от правительства Москвы в понедельник в 18.00. Мы освободили 200 номеров, организовали горячее питание.
По словам психолога Глеба Слобина из Центра социального обслуживания района Царицыно, главная задача - не дать родственникам жертв теракта замкнуться в себе.
- Серьезную работу вести пока рано, - рассказывает Слобин. - Люди находятся в шоковом состоянии, в так называемой фазе горя. Важно дать им выговориться, выплакаться, чтобы они эту фазу прошли наименее болезненно. Если они уйдут в себя, это потом может вылиться в массу проблем.
К 11 часам утра прибывает первый постоялец - Лариса Тян, председатель правления местной Корейской национально-культурной автономии Нижнего Новгорода. Взрывом тяжело ранило ее 25-летнюю дочь Викторию Пак, живущую в Москве. В тот вечер она встречала знакомого из Дюссельдорфа.
- Вика позвонила мне сразу после теракта, - утирает слезы женщина. - Первые ее слова: "Мама, помоги мне". В трубке шум, гам, крики. Я спрашиваю: "Ты где?!" - "Мама, я такое в первый раз вижу, нас взорвали". А я понять еще ничего не могу, вновь кричу: "Где ты?!" Она в ответ: "Я в аэропорту, кровью истекаю. Нога болит, икра разорвана, я не могу шевелиться!" А я в это время в Нижнем, за рулем. Чуть в кювет не улетела. Остановилась, начала обзванивать знакомых и родственников в Москве. Племянница с мужем тут же поехали в больницу. Главврач им сообщил, что у Вики серьезные осколочные ранения обеих ног, но, по его словам, в больнице много людей в гораздо более тяжелом состоянии. А что мне другие?! Я хочу знать, что с моей дочерью!
Через два часа на второй этаж поднимается встревоженная женщина. Инесса Гаврина не может найти своего мужа Вахтанга Ламгоридзе. Он таксист, в понедельник он поехал в "Домодедово" встречать зарубежных туристов. И с тех пор от него ни слуху ни духу.
- Туристы-то, как выяснилось, уехали из аэропорта на поезде, - рассказывает Инесса. - А муж домой не приехал. Я набрала его номер сразу, как только услышала о теракте, но телефон был отключен. Мы ездили в аэропорт, я видела машину Вахтанга на стоянке. Обежали все здание, расспрашивали других таксистов - никто ничего не знает.
Сотрудники МЧС переписывают контактные данные Инессы, стараются ее успокоить: "Найдется супруг, не переживайте". Но видно, что женщину беспокоит другое - список неопознанных погибших, среди которых - "неизвестный мужчина 35-40 лет"...
Центр судебно-медицинской экспертизы в Тарном проезде. Во вторник сюда для опознания съезжались близкие и знакомые погибших. Первые родственники начали приходить в центр около 10 утра.
Достаточно взглянуть на их лица - и сразу понятно: беда коснулась всех, вне зависимости от национальности и вероисповедания. Узбеки, таджики, русские, осетины, австрийцы... Во вторник здесь говорили на разных языках. Но всякий раз об одном и том же.
На крыльце курит высокий бородатый мужчина лет тридцати. Он неспешно затягивается, почти не отводя взгляда от гранитной плитки. Чуть позже, деликатно спросив у него о потере, мы услышим в ответ: "Отец".
Чуть поодаль стоит молодой парень и возмущается.
- Ну что это за друг? Разве так можно! - разводит руками Бек.
У Бека в аэропорту погиб дядя Урунбай. Он провожал своего приятеля в Узбекистан. Но проводить не смог - взрыв прогремел раньше. А улетающий друг все видел (и взрыв, и падающее тело Урунбая), но не остался в аэропорту, а взял свой билет и улетел.
- Почему? - не понимает Бек, и вопрос повисает в воздухе.
Среди погибших было много таксистов. "Бомбилы" всегда стоят в зоне прилета в поисках клиентов.
"Там был и мой младший брат Сабир", - говорит Рахим. 48-летний Сабир приехал в Москву недавно, на заработки. Но хотел вернуться домой. В понедельник у него был последний рейс. В Душанбе у Сабира остались жена и трое детей.
"Бомбил" в этот день и Вадим Измайлов. О его смерти узнали не сразу. Лишь через несколько часов домой позвонили и все рассказали - но не милиция, не следователи, а журналисты, которые хотели пригласить жену Вадима в эфир "Первого канала".
- Но она ничего, конечно, не сказала, - говорит Николай, зять Вадима. - В центре весь день суматоха. Все заполняют бумажки. Но на опознание обещают повести только вечером, а пока пытаются разобраться что к чему - ходят и спрашивают: "Кто был в оранжевой куртке?", "Кто носил такие-то часы?" Там людей собирают по кусочкам.
