Неясная поляна

К столетию смерти Толстого, точнее - к вековому юбилею его ухода, мы не получим нового отечественного игрового кино. Только документальный проект Сергея Сельянова "Лев Толстой: живой гений". Художественный взгляд на Толстого нам предлагает Майкл Хоффман. Картина "Последнее воскресение" снята на фоне хороших германских пейзажей. Русские оказались слишком дороги...

Среди продюсеров "Последнего воскресения" - Андрей Кончаловский, музыку к фильму написал композитор Сергей Евтушенко. На этом тему копродукции можно считать исчерпанной. В основе сценария - роман некоего Джея Парини "The Last Station". Льва Николаевича и Софью Андреевну играют оскароносцы Кристофер Пламмер (так мог бы выглядеть в роли Толстого Вячеслав Тихонов) и Хелен Миррен. Действие происходит летом-осенью 1910 года. Апофеоз Великого Морока или Великого Откровения, кому как по душе и по вкусу.

Начинается "Последнее воскресение" сценой инструктажа: Владимир Чертков (Пол Джаматти) направляет к Толстому нового секретаря, Валентина Булгакова (Джеймс Макэвой). Вообще-то Булгаков познакомился с Толстым самолично - принес ему свою рукопись. Равно и текст за кадром: "Вслед за Чертковым у Толстого появляется много сторонников" сомнителен. Чертков был, наверное, наиболее фанатичным толстовцем, но отнюдь не первым.

Спустя час экранного времени на станцию Астапово прибывает графиня - в щегольском лазоревом пальто и шляпке с перьями. Неряшливую, покрытую платком женщину, запечатленную на фотографиях ноября 1910-го, советую забыть. Сухопарая чопорная леди напоминает агонизирующему мужу о своем птичьем происхождении ("Я твоя птичка, Лев, я твоя курочка"), а затем с неизменившимся лицом сопровождает гроб, установленный посреди комфортабельного мягкого вагона (вагон в действительности был багажный). При этом она ласково держит за руку строптивую дочь Александру (Энн-Мэри Дафф), хотя известно, что помирились мать с дочерью значительно позже. Сама Александра, в жизни девушка массивная, на экране представлена тощей воблой со злыми глазами. Типичный отрицательный персонаж из романов Диккенса.

Любопытно, кстати, что, объявившись на станции Астапово, кинографиня в сердцах заявляет Александре Львовне: "Я похоронила пятерых детей. Почему среди них не было тебя?!" Схоронили супруги Толстые на самом деле шестерых...

Проблема конечно же не в фактологических ошибках, а в том, ради чего создатели художественного произведения идут на искажение документальной правды. В данном случае все подмято одной целью (даже фобией) - не выбиться из жанровых рамок мелодрамы. Снять про Толстого мелодраму - деяние настолько антитолстовское, что оторопь берет, но ведь кассу никто не отменял... Вот пример: в ночь на 28 октября по старому стилю несчастный Лев Николаевич заблудился в собственном саду, потерял шапку, дрожал от испуга быть изобличенным, - все это многократно описано. У Хоффмана страх и немощь заменены театральным жестом: Толстой опускается на колени и целует землю. Самого Толстого от этой сцены наверняка бы стошнило...

Дабы публика не утомилась созерцать седую бороду графа и морщинистое лицо его подруги, сюжетные стрелки переводятся на другой путь. По новеньким блестящим любовным рельсам мчится юный секретарь Булгаков. Хоть он и сулился Черткову жить в Ясной Поляне целомудренно, характеризуя свое отречение от женщин католическим понятием "целибат", однако у самого Черткова, на хуторе Телятинки, в трех километрах от Ясной, паренька встречает Маша - активистка толстовской общины, без пяти минут Александра Коллонтай. Булгаков скоропостижно лишается невинности, разума (как всегда бывает в пору первого секса), а заодно и сожалений о былой чистоте. Тем паче что вождь и учитель монашеских подвигов от своего окружения не требует, а на тех, кто хочет быть святее папы римского и "толстее" Льва Толстого, глядит по-доброму, но с лукавым прищуром. Сам, гуляючи по аллеям, вспоминает "одну татарочку", с которой на Кавказе занимался любовью (пардон, "предавался плотским утехам") - бывало, и по два раза на дню.

Линия Валентина и Марии, перебиваясь на пунктир, тянется до самого финала. На станции Астапово, провожая траурный поезд, молодые увидятся вновь, чтобы вместе уехать в Москву. Известно, впрочем, что Булгаков после кончины Льва Николаевича еще долгое время оставался в Ясной Поляне, разбирая огромную библиотеку...

"Последнее воскресение" - очень форматное кино. Исполненный долг режиссера, воплощенная мечта продюсера. Ничего лишнего. Расчет на зрителя без затей, которому для начала необходимо напомнить, кто есть Лев Толстой ("великий русский писатель, автор "Войны и мира"). Никаких отступлений, изысков, высот, глубин, вторых-третьих планов. Ни слова о том, что из Ясной Толстой прямиком направился в Оптину Пустынь (кто догадается, что такое Шамордино и с каким местом соседствует?). Старец Варсонофий, впоследствии причисленный к лику святых, лишен в картине имени и какого бы то ни было голоса. Более того, представлен мирно храпящим в углу, пока за окнами вагона свершается трагический уход "Льва в клетке"...

В фильме дважды поднимается тема клизмы - вероятно, чтобы снизить пафос. Но снижать в сущности нечего, контраста не получается. Мелодрама, как и было сказано. Молодая, на стадии бутона, страсть Булгакова оттеняет созревшую, опавшую и подгнивающую супружескую любовь Толстого. Вот как радужно все начинается - и вот чем заканчивается. Особенно у гениев.

Почему Толстой ушел из Ясной Поляны? Потому что не мог долее терпеть сварливую жену. Графине в этом фильме даже мужики-косцы не кланяются - всем чужая... Софья Андреевна в исполнении Хелен Миррен истерит, язвит, интригует и мотает домашним нервы на кулак, начиная с первой сцены, практически без передышек. То она палит из револьвера по физиономии Черткова на стене, то выходит практически сухой из пруда. Но главное - искренне не понимает, отчего простую человеческую жизнь с чаепитием в саду и свежими простынями ее супруг именует "роскошью"...

Плотность ссор и скандалов достигает в "Последнем воскресении" критической массы, примирение - всего одно. Зато какое! Софья Андреевна, раскинувшись на подушках, призывает мужа кокетливым кудахтаньем. Он, сбрасывая верхнюю одежду, отвечает ей боевым петушиным криком. С ужасом понимаешь, что вот сейчас тебе предстоит кощунство - присутствовать при совокуплении гения русской словесности (в той мере и форме, какие доступны гению на 83-м году жизни)... Слава Богу, зрителей выставляют из спальни, как прессу с важного мероприятия - после первого поцелуя. Дальше над ночным усадебным двором разносится ликующее "кукареку!" Льва Толстого, напоминая, скорее, о Вудхаузе...

Скажем серьезно: только мы, соотечественники Толстого и его соязычники (от языка, не от язычества), можем попробовать разобраться в его подлинной трагедии, несоизмеримой по масштабу с семейными неурядицами. Только у нас могут быть подняты вопросы: был ли Толстой совестью нации (а то и общемировой совестью) или особенно опасным диссидентом, подрывавшим устои и приближавшим большую кровь? Был ли он квинтэссенцией всего русского или чужаком, заброшенным сюда из неизвестных миров? Чего в его проповедях больше - правдоискательства или безответственности, самоотречения или старческого "пупизма"? Чем определяется третий "фазис" его жизни - духовным подвигом или химией надорвавшегося мозга? Кто был прав: Толстой или Столыпин, Толстой или отец Иоанн Кронштадтский? Уход Толстого - это "освобождение" (по Бунину) или окончательное и страшное закабаление? Наконец: Толстой уходил одновременно со старой Россией. Кто из них кого подначивал, кто кого подгонял?..

Конечно, мы никогда не разрешим этих - и сотен других - вопросов. Частью, потому что ответы на них лежат за пределами земного знания. Но главным образом, потому что Толстой - это полное собрание парадоксов. "Семь пятниц на неделе", - говорили о нем многие. Не "или - или", а "и - и".

Мы не разрешим этих вопросов, но могли бы взволноваться ими до дрожи, до сердцебиения, до внезапного открытия чего-то нового в самих себе. Могли бы - однако не волнуемся. Как будто у нас теперь нация не Пушкина, Достоевского, Толстого, а спекулянтов родными пейзажами - так что иностранцу, задумавшему фильм о русском гении, съемки в России не по карману. Чем же виноват Майкл Хоффман? Он предложил нам клизму - хоть какое-то облегчение при хроническом запоре. И на том спасибо.

Cупружеская чета Толстых в жизни (июль 1908 года) и на экране.
В российском прокате Лев Николаевич, сыгранный Кристофером Пламмером, будет говорить голосом Алексея Петренко

"Я прошу у русских зрителей понимания"

"Последнее воскресение" выйдет в наш прокат 11 ноября. Но российская премьера фильма уже состоялась, и с прибывшим в Москву режиссером Майклом Хоффманом побеседовала обозреватель "Известий" Вита Рамм.

известия: Расскажите, как возник замысел снять фильм о русском классике.

Майкл Хоффман: Много лет назад я прочитал роман Джея Парини "Последняя станция", и он произвел на меня неизгладимое впечатление. Особенно меня заинтересовал контраст между романами Толстого, в которых он замечательно писал о любви, и реальностью, где главная любовь его жизни стала причиной неразрешимого конфликта. Если идеи писателя об обустройстве идеального мира могут подвергаться анализу, даже критике, то его размышления о любви будут актуальны во все времена.

и: Вы рисковали, пригласив зрителей наблюдать за страстями столь пожилых героев, да еще из России. Не проще было бы заработать, снимая в очередной романтической комедии Джорджа Клуни?

Хоффман: Да, Джордж способен любой проект сделать прибыльным. Но дело в том, что в своих фильмах - опосредованно, конечно, - я выражаю и личный опыт. Так, в комедии "Один прекрасный день", кроме Джорджа Клуни и Мишель Пфайффер, снимались дети. В тот период я стал задумываться об ответственности перед собственными чадами. К съемкам "Последнего воскресения" я оказался готов, прожив в браке двенадцать лет. Семейные страсти и поиски компромиссов хорошо мне знакомы на личном опыте. Я не скрываю, что мои симпатии на стороне Софьи Андреевны. Шесть раз переписывать роман "Война и мир", всю жизнь рожать и хоронить детей... Я понимаю ее страдания. Ведь она теряет свою жизнь, свое достоинство, свою семью.

и: Почему вы снимали в Германии, а не в России?

Хоффман: Только по финансовым причинам. Основные средства - 8 миллионов долларов - выделила Германия. Экспедиция в Россию для съемок в аутентичных местах увеличила бы стоимость фильма в несколько раз. Мы снимали в Саксонии-Анхальт, в Бранденбурге, Тюрингии и в Лейпциге.

и: Во время кастинга вы проверяли, знают ли актеры творчество Толстого?

Хоффман: Проверять не было необходимости. Все они читали Толстого. Без этого невозможно считать себя образованным человеком. Уже в процессе подготовки к съемкам каждый из актеров внимательно изучал дневники своего героя - Толстого, Софьи Андреевны, Черткова, Булгакова. Мне важно, чтобы актер не судил персонажа, а понимал его. Тут система Станиславского была для нас неоценимым подспорьем.

и: Потомки Льва Толстого принимали какое-то участие в съемках?

Хоффман: Да, многие из них не отказывали нам в консультациях, за что я искренне благодарен. Ведь для них этот фильм - не просто история великого русского писателя, он - про их близких родственников. Я ездил в Ясную Поляну, обсуждал сценарий с Владимиром Толстым, директором музея. Мы подружились и все это время тесно взаимодействовали. Старшая дочь Владимира даже снялась в небольшом эпизоде - мне хотелось зафиксировать в фильме связь времен. Правда, в начале съемок Владимир говорил мне, что Хелен Миррен совсем не похожа на Софью Андреевну. Но, посмотрев кино, согласился, что внешность не имеет принципиального значения. Гениальная актриса сыграла сильную, достойную и страстную женщину, изо всех сил оберегающую благополучие семьи. Это важнее всего.

и: Тем не менее вы очень волнуетесь, как примут картину в России...

Хоффман: Мы снимали игровое кино, но при этом стремились, чтобы интерьеры, костюмы и все остальное соответствовало эпохе. В этом нам очень помогли партнеры из России. Тем не менее я сам могу назвать десятки деталей, которые не отвечают реалиям. Понимаю, что немецкая черепица на крышах может резать глаз. И пейзаж подсказывает, что фильм снимался не в России. Мне очень жаль, что по экономическим соображениям нам пришлось сократить путь Льва Николаевича. У нас он сразу попадает в Астапово, исключая посещение Оптиной Пустыни. Ограниченность сметы диктовала и количество младших Толстых на экране. На самом деле в Астапове собрались практически все дети Льва Николаевича. Но больше всего меня расстраивает несоответствие сезона. Я посмотрел много хроники и знаю, каким должно быть в кадре ноябрьское небо, как в это время выглядит русская природа. Однако мы были вынуждены снимать весной и мириться с неизбежными потерями. Я прошу у русских зрителей понимания и надеюсь, что недочеты не перекроют главную мысль фильма.

и: Вы сказали, что каждый приезд в Россию становится для вас приключением...

Хоффман: Первое приключение укрепило меня в желании снять этот фильм. Мой друг, узнав, что я отправляюсь в Тулу "на разведку", очень обрадовался, поскольку сам жил и работал там какое-то время. Он попросил меня найти девушку по имени Наташа, о которой знал только то, что она работает в зоомагазине рядом с каким-то клубом. Думая, что Тула - городок небольшой, я согласился. Но оказалось, что здесь полно клубов и зоомагазинов. У меня не было ни одной свободной минуты, и все-таки Провидению оказалось угодно, чтобы вечером накануне отъезда я случайно нашел этот зоомагазин и смог передать Наташе письмо. Я воспринял это как добрый знак для будущего фильма о любви. А Наташа и мой друг в итоге поженились. Хотите покажу вам их фото в мобильнике?..