Не пойман, но вор
Широко распространившееся в русском языке словосочетание вор в законе может показаться бессмысленным. Ведь по юридическим законам вор должен сидеть в тюрьме. Однако в уголовном мире тоже существуют законы. Но они не совпадают с теми, которые записаны в Уголовном кодексе. И вор в законе, как пишет в своем "Толковом словаре русского языка" академик Н.Ю. Шведова, "в среде уголовных преступников: вор-рецидивист, принятый на специальной сходке в привилегированное сообщество, объединяющее главарей воровского мира". Различие между юридическими законами и законами, фактически действующими в различных коллективах людей, порождает непонимание в человеческом общении.
Презумпция юридической невиновности прекрасно отражена в русской пословице Не пойман - не вор. Да и сами юридические законы, насколько можно судить по русским пословицам, для наших соотечественников не слишком авторитетны: Закон, что дышло - куда повернул, туда и вышло; Зачем законы, если судьи знакомы; От сумы да от тюрьмы не зарекайся. Иными словами, получается, что судить о человеке, вор он или не вор, по судебным приговорам не следует.
Это, однако, не означает, что в сознании говорящих по-русски царит постмодернистская относительность, вовсе лишенная опоры на понятие справедливости. Дело в том, что такая оценка связывается не столько с государственным судом, сколько с Богом, который правду видит, да не скоро скажет. И с мнением других людей. А согласно тому же словарю Н.Ю. Шведовой и "Толковому словарю иноязычных слов" Л.П. Крысина, "приобретенная кем/чем-нибудь общественная оценка, создавшееся общее мнение о качествах, достоинствах и недостатках кого/чего-нибудь" называется по-русски словом репутация.
Репутация есть у изданий - на ее основании мы доверяем или не доверяем их сообщениям. У гостиниц и ресторанов, университетов и банков - и именно их репутация в значительной степени определяет готовность или неготовность людей в эти заведения обращаться. И коллеги по университету отлично знают, кто берет взятки, а кто - нет, кто неравнодушен к студенткам, а кто считает это неприличным, кто, наконец, следит за научной литературой, а кто уже десятки лет ничего не читает... Отливаясь в то, что называется репутацией, это мнение не на 100% справедливо. Но в основном обычно верно. Эта нестопроцентная точность категорически не позволяет использовать дурную репутацию для юридических и административных выводов. Однако дурная репутация (в нравственно здоровом обществе!) - основание для того, чтобы ее обладатель стал нерукопожатным или ему было "отказано от дома".
Дурная или хорошая репутация в русской традиции часто закрепляется прозвищами. Еще Николай Васильевич Гоголь писал: "Выражается сильно российский народ, и если наградит кого словцом, то пойдет оно ему в род и потомство, утащит он его с собой и на службу, и в отставку, и в Петербург, и на край света. И как уж потом ни хитри и ни облагораживай свое прозвище, хоть заставь пишущих людишек выводить его за наемную плату от древнекняжеского рода, ничто не поможет: каркнет само за себя прозвище во все свое воронье горло и скажет ясно, откуда вылетела птица. Произнесенное метко, все равно что писанное, не вырубливается топором".
Разумеется, прозвища Палкин (о Николае I), Кровавый (о Николае II), Старик Батурин (о бывшем московском мэре) - никак не основание для их юридического осуждения. Но основание для того, чтобы относиться к ним с некоторой долей подозрительности. Или недоверия. А доверие согласно тому же словарю Н.Ю. Шведовой - это "уверенность в чьей-нибудь добросовестности, искренности, правильности чего-нибудь". И именно репутация помогает или мешает такой уверенности.
