Бутик-коммуна

Мэр Москвы дал поручение подготовить необходимые документы для расселения последних жильцов легендарного дома Наркомфина. После чего должна начаться его реставрация. Успеет ли знаменитый на весь мир памятник конструктивизма дождаться прихода реставраторов, выясняла обозреватель "Известий".

Случайным прохожим, оказавшимся рядом с этим домом, наверное, хочется зажмуриться - не мираж ли это. Рядом с самодовольным сияющим Новинским пассажем с одной стороны и излучающим оптимизм зданием американского посольства с другой стороны стоит нечто явно "не комильфо". Облупившиеся колонны, дырявые стены. На крыше - обглоданный временем железобетонный каркас, на фасаде, под зашитыми фанерой окнами колосится самосевная растительность. Этот не то барак, не то обветшавший фабричный корпус и есть российский вклад в мировую художественную культуру.

- Квартиру здесь мне дали в 1975-м, - рассказывает "Известиям" Людмила Афанасьевна Белова. - Я была в восторге, когда ее увидела, эта планировка ни на что не похожа. Правда, я не знала, что вместе с ней я получу столько проблем: невероятную слышимость, прогнившие трубы и стены, по которым течет после любого дождя. Мы давно хотим переселиться отсюда, хотя нас периодически обвиняют в том, что мы якобы упираемся...

На просьбу посмотреть квартиру Людмила Афанасьевна отвечает решительным отказом - за много лет жизни в доме у его жителей выработался осадный кодекс поведения. "Если при входе в наш дом вы встретите неизвестных вам людей, требующих их пропустить под любыми предлогами ("мы студенты", "мы корреспонденты", "мы туристы" и т.д.), огромная просьба не проявлять попустительства и не пропускать их в дом" - такое предостережение за подписью "Комитет защиты нашего дома" можно обнаружить на лестничной клетке. Фактически именно благодаря жителям (из 50 квартир жилыми остаются 12), которые латают расползающийся по швам дом, он до сих пор стоит.

В 2008 году российская компания заявила о том, что готова реализовать проект научной реставрации дома и устроить здесь бутик-отель. Однако из-за кризиса проект остановился. Этой весной проект было решено реанимировать - в мае мэр Москвы дал поручение подготовить постановление, необходимое для окончательного расселения дома (6 из 12 жилых квартир принадлежат городу). В доме поставили охрану и создали товарищество собственников жилья.

- Мы готовы вернуться к реализации проекта, - рассказал "Известиям" Александр Красавин, гендиректор инвестиционной группы "Коперник". - Хотим сделать все грамотно, хотя понимаем, что экономическая эффективность этого проекта стремится к нулю. Мы мечтаем, чтобы было сохранено обаяние авангарда - к примеру, в ресторане отеля должен быть агитационный фарфор, плакаты по стенам в стиле 20-30-х годов. На момент, когда мы вошли в этот проект (35 квартир из 50 принадлежат компании), часть дома уже была расселена. Часть оставшихся квартир - муниципальные, и их расселением должен заниматься город, а он не может этого делать без распорядительного документа. Безусловно, состояние дома аварийное либо предаварийное, но прямой опасности для жителей сейчас нет. Хотя если все будет происходить такими темпами, как сейчас, то дай бог нам дотянуть до начала реставрационных работ без человеческих жертв...

Две недели назад жильцы заволновались: в некоторых квартирах начался ремонт.

- К нам обратились несколько известных творческих объединений Москвы с просьбой разместить в пустующих квартирах студии художников, - пояснили в пресс-службе компании-инвестора. - Идея нам понравилась - это предотвратит повторное превращение памятника в ночлежку бездомных.

Жилье переходного типа

Жилой дом-коммуна, построенный архитектором Моисеем Гинзбургом для сотрудников Народного комиссариата финансов в 1930 году, задумывался как "экспериментальное жилище переходного типа". Кое-какие островки частной жизни обитателям дома оставили - к примеру, душевые кабины, а также кухни-шкафы с дверями-гармошками. Предполагалось, что питаться жители будут в общей столовой в коммунальном корпусе. Там же находились клуб, спортзал, прачечная и детский сад. Светлые коридоры с колоннами должны были стимулировать общение граждан. Балконы не предусматривались - следовало дышать воздухом всем вместе на плоской крыше-солярии. Новым было все: от планировок (двухуровневые квартиры-ячейки) до стройматериалов - дом строился из полых бетонных блоков, а утеплялся с помощью плит из спрессованного камыша (камышита).

Архитектор Алексей Гинзбург: После реконструкции здание уменьшится

Проектом реставрации дома Наркомфина занимается внук Моисея Гинзбурга - архитектор Алексей Гинзбург. По его мнению, главная проблема памятника - несоответствие архитектурным вкусам власти.

известия: Проект создания в доме бутик-отеля, обнародованный три года назад, еще существует?

Алексей Гинзбург: Существует концепция использования дома Наркомфина, которой я занимаюсь с конца 1980-х, когда начал помогать отцу. Мы всегда настаивали на том, чтобы дом сохранял свою жилую функцию. Конечно, было бы логично, чтобы у квартир был один хозяин, а уж как это будет называться, апарт-отель или бутик-отель, не важно.

и: Это редкий инвестиционный проект в Москве, который предусматривает не увеличение, а сокращение площади здания. Что-то планируется снести?

Гинзбург: В советское время дом видоизменялся. На эксплуатируемой террасе коммунального корпуса надстроили "хижину". В 1960-е годы застроили первый этаж. Мы предлагаем все это расчистить, после чего, естественно, площадь здания уменьшится.

и: Пентхаус на крыше, построенный для председателя Наркомфина Николая Милютина, сохранится?

Гинзбург: Да. Он был отклонением от первоначального проекта, но мы, говоря о предмете охраны, считаем построенное в 1930 году здание ценным и хотим к нему вернуться.

и: Что планируется сделать с коммунальным корпусом?

Гинзбург: Он состоит из двух двусветных залов с антресольными этажами. Первоначально в верхнем было кафе, которым пользовались жители дома и соседи - приходили с судками, покупали еду. Оно было очень популярно, как мне рассказывали знакомые отца, которые жили в соседних домах. На первом этаже в нижнем зале планировался спортивный зал, но, поскольку детский корпус в центре двора не был построен, в итоге там сделали детский сад. Функционировала также терраса. Фактически в коммунальном корпусе готова инфраструктура для будущего отеля.

и: Насколько реально сохранить камышитовые стены?

Гинзбург: Вопрос не в камышите - главная проблема в блоках из бедного бетона с засыпкой шлаком в качестве теплоизолирующего материала. Эти пустотелые камни изготавливались прямо на стройке. Местами их можно укрепить инъекциями, а где-то - просто сделать новые такой же формы. Реставрация - всегда компромисс. Все что можно надо законсервировать, что нельзя - воссоздать из подобных материалов.

и: Научная реставрация - это дорого?

Гинзбург: Это недешевый процесс, но не неподъемный. Дом от этого не становится "золотым". И потом - мы хотим сохранить нашу культуру или сэкономить деньги? Дом Наркомфина - наш весомый вклад в мировую культуру. Игнорировать это просто глупо. Пока все наши проектные проработки носят инициативный характер. Чтобы узаконить их, необходимо иметь некие разрешительные документы, постановления. Пока их нет. Все знают, что наша власть не любит эту архитектуру, считает ее ненужной. Грустно.