Искры враждебные

С приходом жары на Россию в очередной раз наступает бедствие - лесные пожары. Они уже второй месяц бушуют на Урале, в Восточной Сибири и Приморье, красный петух бродит в центральных областях России и на юго-востоке Подмосковья. В целом от Сахалина до Калининграда возникло 10?500 огневых очагов на площади около 200 тысяч гектаров. Большинство пожаров были потушены, но они разгораются вновь и вновь. Только за одни сутки июня в стране зафиксировано 270 новых возгораний. Кто и зачем поджигает лес, а кто его спасает, разбиралась специальный корреспондент "Известий".

От деревни Бастрыкино пожар оставил 17 печных труб и кучки железяк возле сгоревших строений. Говорят, раньше это была красивая деревушка - "живая", что редкость для лесной глуши. Сейчас кругом черно, людей не видно. Но они, оказывается, есть. С правого краю, у третьей печки, прямо на земле неподвижно сидит старуха.

- Мария Сухоручко, - приглядевшись, говорит мой провожатый, лесник Николай Фефилов. - Куда она теперь? Никого нету, одна жила... Вон еще Иваньковы копошатся. Муж с женой, молодые, недавно сюда переехали пчел разводить.

Пчелы накрылись. Иваньковы разбирают мусор на пожарище, ищут хоть что-нибудь пригодное. С ними собака с подпаленным хвостом - видать, не оставляла хозяев до последнего.

- А я вот бычка потерял, когда бежали, - откуда-то из ямы откликается похожий на трубочиста мужик. - Молодой он еще, сдуру понесло в сторону, так и сгинул в огне, наверно.

Это Акимыч. Погорелец. Еще месяц назад яма, в которой он сидит, была погребом под два метра. С зимы там оставалась картошка и соленья. Банки от жары полопались, картошка обуглилась. Дядька руками роет угли пополам со стеклом. С самого дна наскреб ведро съедобных клубней - все, что сохранилось от прошлой жизни.

Акимыч первым и заметил пожар.

- Как сейчас помню: полдень пропикало, - рассказывает он. - Я в тенечке сидел, в сенях. Да все у нас были как сонные мухи - жарища стояла несусветная, ни одного дождя за всю весну. Вышел на огород. Вдруг чую - со стороны леса потрескивает и как гарью тянет. Обошел вокруг дома - мать честная! Пожар-то уже по верхам, метрах в двадцати сосны полыхают. Закричал, забил в рельсу. На другом краю люди тоже кричат, скотину выгоняют. Телефона ни у кого нету, до ближайшего жилья километров пять. Побежали туда в чем были. Пересчитались: двенадцать человек, а должно быть тринадцать - бабка Вера у нас почти неходячая. Что делать? Мужики кинулись назад, а она из-за куста выползает: "Да тута я..." Во какая у человека тяга к жизни перед лицом разгулявшейся стихии, - философски заключает Акимыч.

Только стихии никакой не было. Накануне в лесу гуляла компания, жарили шашлыки. По всей вероятности, от незатушенного костра и занялось. Пока пожар потушили - деревни и двенадцати гектаров леса как не бывало.

- Ну люди... - с горечью говорит лесник Фефилов, имея в виду любителей шашлыков, - знают же: сухо, кругом хвоя, обстановка пожароопасная, через каждые 50 метров - упреждающие щиты, шлагбаумы всюду, а все равно лезут. Я в выходные по 30-40 костров пресекаю. Еще и возмущаются: не имеешь права, лес общий. А где он теперь, этот лес? Лет сорок не будет ни ягод, ни грибов. И птиц не будет - они на гарь не прилетают.

По словам лесника, злоумышленников, как правило, не находят. Но даже если повезет и удастся доказать, что именно этот конкретный человек бросил в траву горящую спичку или не залил тлеющий костер, он отделается штрафом в пятьсот рублей. Наказание безобидное в сравнении с миллионным ущербом, который нанесен государству.

Лес рубят - угли летят

- На 99% лесные пожары - на совести людей, - говорит Юрий Ивашин, начальник региональной службы пожаротушения МЧС России. - Зверь не курит, молния бывает только во время дождя, а в дождь даже сухостой не загорается. Так что все пожары - от человеческой беспечности и глупости. Тридцать лет работы на этой ниве убедили меня, что других причин возгорания практически нет.

Однако за последние годы и они случаются, когда кому-то надо скрыть незаконную порубку. В Орловской области, например, - где не то что леса, деревья наперечет - вдруг заполыхал сосновый массив в Полесье. Причем неподалеку от летней резиденции бывшего губернатора Строева. Туда, естественно, согнали всю технику, вертолеты. Потушили. А после ажиотажа выяснилось, что на выгоревшей площади нет ни единого ствола, только пеньки торчат. Накануне неизвестные спилили древесину на продажу и замели следы поджогом. Преступление так и осталось нераскрытым. До сих пор почему-то ходят слухи, что без покровительства лесников тут не обошлось. Просто не может быть, чтобы за пару недель никто из них не наткнулся на "бизнесменов", промышлявших сосну за забором губернаторской вотчины.

- Что уж говорить о масштабах незаконных порубок в Восточной Сибири и Приморье, откуда нескончаемым потоком везут лес в Китай все кому не лень. Они сравнимы разве что с масштабами неутихающих там пожаров, - заявил "Известиям" представитель Национального центра управления в кризисных ситуациях МЧС России Николай Харитонов. - По сути, в лесах гуляет коррупция, но каждый сезон мы героически тушим огонь, заливая его бюджетными деньгами.

Конкретную сумму бюджетных средств, выделяемых на ликвидацию пожаров, назвать практически невозможно. Многое зависит от размеров полыхающих территорий, от сложности пожаров, но ясно, что счет идет на сотни миллиардов рублей. Для сравнения: только в Подмосковье тушение торфяников на "пятачке" в 37 тысяч га обходится бюджету в 200 миллионов рублей в год.

Шесть лет за спичку

Помимо вливания денег в горящие леса, с этого года власти намерены спасать его арендой и новыми санкциями. Так рассказывал на пресс-конференции в мае заместитель руководителя Рослесхоза Михаил Гиряев. Подробности почему-то остались "за кадром", обнародовано лишь, что ведомство на пару с Госдумой будет добиваться шестилетнего тюремного срока за специальный поджог леса, а за неосторожное обращение со спичками - штрафа в 30 тысяч рублей.

Пока еще никого не наказали. Разве что природоохранная прокуратура Амурской области привлекла к административной ответственности глав восьми районов, где с самой весны пожарные не могут справиться с огнем.

Тем не менее нешуточные угрозы Рослесхоза, если верить на слово его представителю, уже сейчас подействовали на нарушителей: лесные пожары уменьшились, 80% гасится в день обнаружения. Это будто бы связано еще и с тем, что принятый три года назад Лесной кодекс нашел наконец тайге хозяев: 270 миллионов кубометров леса сдано в аренду на 49 лет, ответственность за его сохранение переложена на "стратегических партнеров государства".

Правда, у лесников-практиков на этот счет другое мнение.

- Знаем мы этих партнеров, особенно в Подмосковье, - скептически говорит лесничий Николай Подушкин. - Кто в основном арендаторы? Высшие чиновники. Специалистов среди них раз, два и обчелся, передают леса в субаренду кому попало, лишь бы в карман капало. А те быстрее строиться - то турбазы, то привалы в лесу, о пожарной безопасности никто не думает. Это, дескать, твоя забота, ты за это зарплату получаешь.

К слову, зарплаты работников лесной охраны хватает только на хлеб и воду. Поэтому сплошь и рядом они вынуждены заниматься заготовкой древесины под видом ухода за лесом или санитарных порубок. Без этой "левой" подработки региональные леспромхозы оказались бы совсем нищими.

- Что у нас есть-то? - усмехается Подушкин. - Пара тракторов для опашки да лопаты. Вручную большой пожар не остановишь.

Полмиллиона нянек

К тушению лесных и торфяных пожаров в России имеют отношение огромное количество организаций и чиновников. С 2007 года ответственность за пожары возложена на региональные органы власти (исключение - Московская область, где за охрану лесов отвечает Федеральное агентство лесного хозяйства). Губернаторы, являющиеся теперь начальниками гражданской обороны, не иначе как с перепугу включили в "команду огнеборцев" практически все имеющиеся в их подчинении ведомства. Это прежде всего лесная служба: лесничества, лесхозы, региональные комитеты по природным ресурсам - примерно четверть миллиона служивых по всей стране. Еще это работники сельсоветов, районных и областных администраций, сотрудники пожарной охраны и МЧС. В пиковых ситуациях к тушению привлекают милицию и военных. В общем, в жаркое лето с лесными пожарами борется примерно полмиллиона человек - такого нет ни в одной стране мира.

Но если уж по пословице у семи нянек дитя без глазу, то полмиллиона опекунов "лесному дитяти" точно погибель обеспечат. Специалисты МЧС в один голос говорят, что лесной пожар легко потушить только на начальной стадии - например, когда от непогашенного костра начинает тлеть лесная подстилка, загораются мох и лишайник. Но когда огонь уже разгорелся и наступает на лес широким фронтом, загораются деревья, потушить пожар очень сложно, иногда практически невозможно.

Так вот, полмиллиона чиновников начинают бороться с лесными пожарами только тогда, когда они уже вовсю бушуют: создаются комиссии по чрезвычайным ситуациям, оперативные штабы, "под ружье" ставятся пожарные, медики и отряды добровольцев. Что важно - тратятся огромные деньги.

До ЧС борьбой с пожарами по идее должна заниматься лесная охрана. Увы, реформы в лесном хозяйстве сделали ее практически недееспособной. Ослаблена и децентрализована некогда мощная структура "Авиалесоохрана", имевшая 102 борта и 400 парашютистов, которые занимались тушением пожаров. Передав самолеты в регионы, хотели как лучше, но уже через год стало ясно, что это удовольствие местным бюджетам не по карману. Сейчас заново пытаются собрать "летающую охрану" в пяти межрегиональных центрах и уже из них направлять борты в "горящие точки". Цена вопроса - 30 миллиардов рублей. Финансирование не начиналось и в ближайшие год-два не предвидится. Лесоохрана, растерявшая в реформах былую мощь, мечтает вернуть уж если не самолеты, то хотя бы наблюдательные вышки.

- До принятия Лесного кодекса была система наблюдения, и она неплохо действовала, - рассказывает начальник районной лесоохраны Григорий Верижников. - Потом это стало несовременно - надо, дескать, ловить сигналы со спутника. Компьютерный пункт черт знает где, пока до нас дозвонятся с информацией, да пока мы доедем на место возгорания - уже и сделать ничего нельзя. А сколько из-за этого спутника ложных вызовов! Он реагирует на термоточку, не разбирая, что это - пожар в лесу или хозяин коптит сало у себя во дворе.

Лесоохрану, по словам собеседника, за последние три года зачем-то лишили еще и спецоборудования: пожарные машины, противоогневые растворы и даже экипировка для пожарных отданы организациям, отвечающим за безопасность населенных пунктов. Чаще былое хозяйство лесников оказывается просто бесхозным. В Московской области умудрились даже сократить 400 работников гражданской обороны, в том числе на 120 объектах, попадающих в зону огня.

Провал в преисподнюю

Диву даешься, как эта "безоружная" и изрядно прореженная армия умудряется противостоять стихии.

- В случае сложных ситуаций мы придем на помощь, опыт-то у нас есть, - бодро говорит начальник регионального центра МЧС Александр Кац.

Этого у МЧС не отнять. В центре управления прошедший май до сих пор вспоминают с содроганием: почти каждый день было по 400 вызовов. В основном из самых пожароопасных районов на юго-востоке, где расположены торфяники. За май здесь произошло 4,2 тысячи возгораний сухой травы на площади в 20,4 тыс. га. Практически все - по вине безумных дачников, вбивших себе в голову, что пал хорошо удобряет землю. На самом деле, горящая трава выжигает верхний плодородный слой вместе с полезными насекомыми, и кроме обильного бурьяна в ближайшие пару лет на этом месте невозможно получить ничего. Но это не главное.

- За зиму люди забывают, что торфяные болота, где у них дачи, - по существу пороховая бочка, - говорит начальник подразделения МЧС Виктор Глухов. - Пал опасен не только тем, что выгорают целые кооперативы на 200-300 дач. В любой момент он может уйти под землю, и тогда будет ад, как в 2002 году, когда столица и область задыхались от дымовой завесы.

Торфяные пожары - самые сложные. Подземное тление может длиться годами на двух-трехметровой глубине. Чтобы залить очаг, на один квадратный метр приходится выливать несколько тонн воды. Спас-Клепиковский район Рязанской области, где запасов торфа хватит еще на несколько веков, "купают" чуть не круглый год. Но это, что называется, мертвому припарки. Местные жители рассказывают, что у них проваливаются огороды, как подкошенные падают огромные деревья с истлевшей корневой системой.

- Беды много, - вздыхает сельский староста Григорий Пантелеев. - За лето теряем две-три машины - просто ушли под землю и все. Жертвы есть. Уберечься трудно, когда под тобой такое коварство. А куда нам бежать? Здесь работа, железная дорога в лесу еще с царских времен. Вот по ней торф и возим, топим электростанцию. Запасов и не на одну хватит.

Пока разговаривали, дядя без конца кашлял - тут у каждого второго астма, а смертность - самая высокая в области. Мирятся и с этим, хотя всем ясно: дающий работу торф отнимает жизнь.

- Совсем-то нас уж не бросают, - примирительно говорит Пантелеев. - Самолет МЧС чуть не каждый день. Если в дыму не промахнется, то сбросит воду куда надо. Очаг притихнет - все полегче дышать.

В Подмосковье, конечно, не такой ужас, но торфяники тоже неплохо горят. Заливать их сверху - бесполезное дело. Воду на глубину подают по отводным каналам, которые нарыли в пору бездумной мелиорации болот. Хоть какая-то теперь от них польза... Однако в Шатуре, например, еще с прошлого года остаются непотушенными десятки очагов. По словам пожарных, обстановка обострилась со сменой акционеров на "Шатура-торфе" - "товарищи недопонимают, что связались не только с прибыльным, но и пожароопасным делом". По опасениям пожарных, без контроля могут остаться 30 000 гектаров торфяных полей.

МЧС воды не жалеет. В прошлую пятницу на глазах корреспондента "Известий" летающий танкер ухнул с неба многотонный поток над дымящим лесом. Это выглядело эффектно, пожар заглох через несколько минут. Полюбоваться зрелищем поближе я не решилась. Перед глазами стояла деревня Бастрыкино с обугленными трубами и ставшая бомжом старуха Мария Сухоручко.

СПРАВКА "ИЗВЕСТИЙ"

Наиболее пожароопасные районы Подмосковья: Воскресенский, Егорьевский, Луховицкий, Ногинский, Шатурский, Орехово-Зуевский, Солнечногорский, Клинский, Серпуховской. В зоне возникновения огня могут оказаться 400 поселков и деревень с населением более 200 000 человек, а также важнейшие объекты жизнеобеспечения: железнодорожные пути протяженностью 684 км, 873 км автодорог областного и республиканского значения, 800 км линий электропередачи высокого напряжения, 900 км нефтепроводов и 1400 км газопроводов. Природные пожары создают угрозу четырем электростанциям ОАО "Мосэнерго": ГРЭС-3 г. Электрогорска, ГРЭС-5 в Шатуре, ТЭЦ-6 г. Орехово-Зуева и ГАЭС в пос. Богородский Сергиево-Посадского района. В 2009 г. в Московской области зафиксировано 550 лесных пожаров, на сегодняшний день - свыше 300.