Провокация от всего сердца

Не могу не откликнуться на обзор газеты в "Известиях" от 11 мая "Ходы конем" - о событиях столь памятного мне 1948 года. Я учился тогда в Хабаровском пединституте, и мы, студенты, были под большим впечатлением от письма Сталина Генри Уоллесу. Я искренне надеялся, что Уоллес победит на выборах и "холодная война" "отцветет, не успев расцвести". Один преподаватель сказал: "Вряд ли Уоллес победит. Разве что второе место займет". "На фига мне второе место, - подумал я. - Первое нужно". Но вот настал ноябрь, Уоллес получил какие-то крохи, а Молотов в праздничном докладе "обрадовал" нас: "Американский народ отверг ярого поджигателя войны Дьюи, предпочтя ему Трумэна". А я и не знал до той поры, что был какой-то Дьюи. Для меня вся кампания сводилась к Трумэну и Уоллесу.

Еще более памятна всенародная кампания протеста против террора в Греции. У нас тоже был назначен митинг по этому поводу. А я возмущался тогда в душе заорганизованностью и отрежиссированностью наших "народных ликований" и "народных возмущений". Был у меня старший друг и товарищ Коля Шундик (впоследствии известный писатель, ныне покойный). Я его подговорил выступить нам на этом митинге с самостоятельным предложением: послать телеграмму протеста греческому королю (!). Выступили. Предложили.

Председательствующая, секретарь партбюро, сказала: "Не стоит ставить это предложение на голосование. Ведь в Греции читают наши газеты и знают, как наш народ относится к этим событиям. Не будем ставить?" "Не будем", - раздались голоса, и на этом дело кончилось. Потом Шундик говорил мне: "Ну, ты человек беспартийный и политически неграмотный. Но я-то, старый партийный волк, как мог поддаться?" - "Напрасно ты меня считаешь политически неграмотным, - ответил я. - Я выступил тогда в роли опытного провокатора". - "Ну да, рассказывай", - не поверил он. Ему тогда, должно быть, здорово влетело по партийной линии за эту несогласованную инициативу...