На кого охотится министр Трутнев
В громких делах об охоте в заповедных местах высокопоставленных федеральных и региональных чиновников не всегда удается поставить точку, виновники зачастую вообще уходят от наказания, признает министр природных ресурсов и экологии Юрий Трутнев. О том, как отбить у браконьеров всякое желание стрелять в животных из Красной книги, об организации в России сафари, как в Африке, и собственных охотничьих предпочтениях он рассказал в интервью корреспонденту "Известий".
известия: Три месяца назад в ваше ведение перешли охотничьи угодья. Вы ведь сами охотник. На кого охотитесь?
Юрий Трутнев: Я с Урала и охочусь чаще всего там. И это традиционный для Урала набор - зайцы, глухари, тетерева, раз в год берем лося. Вот, наверное, и весь список. Когда-то раньше охотился на мишку. Сейчас перестал. Не вижу смысла. Есть старый обычай, что охотиться можно только на того зверя, который тебе действительно нужен. Нельзя убивать просто так. Мясо медведя я не ем. А шкура... Ну хорошо: одна-две есть, а что дальше?
и: У кого-нибудь в гостях видели "неположенные" трофеи? Например, шкуры животных, которых убивать нельзя?
Трутнев: В гостях - нет. Но несколько раз в магазинах я с удивлением обнаруживал шкуры белого медведя. Коллеги разбирались с этими явлениями и говорили, что шкуры ввезены законно из-за границы с документами. Не буду ни подтверждать, ни отрицать этот факт.
и: Не секрет, что поохотиться в заповедных местах любят многие высокопоставленные федеральные и региональные чиновники. Для кого-то такие вылазки заканчиваются печально, но проблема остается. Какие-то выводы сделаны?
Трутнев: Я хорошо знаю о трех ситуациях. Первая: это всем известное падение вертолета на Алтае, когда чиновники охотились на животных из Красной книги (катастрофа произошла 9 января 2009 года, тогда погиб в том числе полпред президента в Госдуме Александр Косопкин. - "Известия"). Вторая: в июле 2009 года чиновников из Адыгеи задержали в Кавказском заповеднике с оружием наизготовку. Третья: скандал в приморском национальном парке "Зов тигра" в ноябре 2009-го, когда за руку были пойманы высокие милицейские и правительственные чины региона. Этими происшествиями мы занимаемся особо.
Скажу откровенно: победить удается не всегда. В ситуации с Адыгеей особых успехов я бы не отметил. Там дела то открывались, то закрывались. В итоге так ничего и не произошло. По Алтаю мы добились пересмотра, и Следственный комитет снова возбудил уголовное дело. Хотя то, сколько времени этим занимаются, тоже о многом говорит. А вот в ситуации с милицейской охотой в Приморском крае нас очень активно поддержал министр внутренних дел (Рашид Нургалиев. - "Известия"). Все участвовавшие в охоте руководители отстранены от должностей. Против них ведутся соответствующие дела.
и: Возможно ли вообще покончить с этим произволом?
Трутнев: Конечно, охота на животных из Красной книги - это безобразие, и не только потому, что в ней участвуют руководители. Проблема стоит гораздо шире - это браконьерство как таковое. Если браконьер - VIP, это плохо, а если не VIP - это что, хорошо? Наше законодательство, мягко говоря, не совершенно. Сегодня егерь не имеет права ни на что. Даже протокол не может составить. Он должен каким-то образом отвезти браконьера к милиционеру или милиционера к браконьеру и уже потом составить протокол. Но это абсолютно невозможно в лесу. Мы будем предлагать серьезную реконструкцию законодательства. Государство не обязательно должно обеспечивать весь объем охраны. У нас на это ни людей, ни денег не хватит.
и: Кто еще кроме государства должен охранять животных?
Трутнев: Сегодня растет число охотничьих хозяйств в России, которые берутся в аренду. Сейчас их более пяти тысяч. Пока в основном на наиболее востребованных центральных территориях.
Сразу хочу сказать, что ведение охотничьего хозяйства не означает лишь то, что арендатору отмечают кусок на карте, где он может охотиться. Арендатор должен вести работу по сохранению и приумножению животного мира на этой территории. На это надо тратить деньги. Подкармливать зверей, вести борьбу с хищниками, с браконьерами.
В штатах охотничьих хозяйств должны быть егеря, причем их количество должно быть рассчитано на единицу площади. У этих егерей должны быть права на досмотр транспортных средств, проверку документов, составление протоколов, изъятие оружия и так далее. Если мы этого не сделаем, то потихонечку перестреляют все, что только можно.
и: А людям со стороны на эту территорию путь, получается, будет заказан?
Трутнев: Будет странно, если эти охотхозяйства смогут посещать только те люди, которые их арендовали. Охотничьи и лесные хозяйства в России должны быть доступны для людей. Причем не только для охоты, но и просто для отдыха. Чтобы можно было приехать и посмотреть на зверей в природе.
и: Сафари, как в Африке?
Трутнев: Ну а почему нет? У нас совсем не хуже звери, чем в Африке. Если говорить не об охоте, а об экскурсиях в дикую природу, то сейчас это не очень доступно из-за полного отсутствия инфраструктуры. Создать ее можно двумя способами. Первый - за государственные деньги, во что я, честно говоря, не очень верю. А второй - за средства инвесторов, что уже более реально.
Мы хотим создать рекреационные зоны с обслуживанием туристов на базе наших лучших особо охраняемых территорий. У нас есть красивейшие места - Куршская коса, озеро Байкал, Камчатка, Алтай. Но попасть туда практически невозможно, потому что не на чем добраться, негде разместиться, негде пообедать. В России самая большая в мире площадь особо охраняемых природных территорий, а количество посещений весьма и весьма скромное.
Мы подготовили изменения в законодательство, которые предусматривают выделение рекреационных зон и проведение конкурсов на их обустройство. Победителям этих конкурсов будет выдаваться разрешение на постройку инфраструктуры для туристов. Разумеется, с ограничениями и только после проведения экологической экспертизы. Некоторые говорят, что это разрушит экосистему. Но я абсолютно уверен, что это не так.
и: Вы считаете, бизнес на этот проект клюнет?
Трутнев: У меня нет сомнений, что мы найдем людей, которые захотят обустроить, например, Долину гейзеров на Камчатке.
и: Сколько территорий будет выставлено на конкурс?
Трутнев: Изначально мы говорим: до десяти. Поправки в законодательство разработаны и находятся в стадии согласования. Будет хорошо, если мы к концу года внесем их в Госдуму. Теоретически в следующем году уже могут быть первые конкурсы.
и: В прошлом году все страны вдруг захотели добывать нефть в Черном море. Россия, Украина, Турция уже начали бурить скважины. А ведь всегда считалось, что нефти там совсем мало. Какие все-таки там запасы?
Трутнев: Вот пробурим - и узнаем. Прогнозные данные достаточно высокие. О конкретных цифрах говорить пока рано. Но разговор может идти о запасах в сотни миллионов тонн условного эквивалента.
и: Когда будем знать точно?
Трутнев: Обычно на разведку таких месторождений уходит от трех до семи лет. Но в принципе любая скважина может дать приток, и тогда наше представление о запасах сразу же изменится.
и: При СССР от разработки Черного моря отказались, чтобы не испортить побережье и не навредить здравницам. А сейчас экологические риски просчитаны?
Трутнев: Я достаточно хорошо знаю, как разрабатывались нефтяные месторождения при Советском Союзе. С тех пор стандарты коренным образом поменялись. Сегодня технологии позволяют добывать нефть на шельфовых месторождениях без существенных экологических рисков. У нас есть образцы такой добычи на Каспии и на Сахалине, где действует принцип нулевого сброса.
и: В апреле Минприроды должно внести в правительство целый пакет экологических законопроектов. Уже известно, что, если их примут, штрафы для предприятий за выбросы вредных веществ возрастут в разы. Месяц назад вы докладывали президенту Медведеву о том, что собираетесь ввести "объективную систему нормирования" выбросов. Что это такое?
Трутнев: Сегодня нормы выбросов у нас устанавливаются для каждого предприятия отдельно. Лимит зависит в большинстве случаев от договоренности чиновника и представителя предприятия. Это неправильно. На наш взгляд, экологическое законодательство должно, во-первых, стимулировать переход на лучшие технологии по отношению к окружающей среде. А во-вторых, оно должно быть объективным, не создавать почвы для коррупции.
Конечно, если мы сейчас введем жесткие экологические требования, то промышленность в России может встать. У нас масса предприятий, построенных еще в советское время на старых технологиях. Поэтому мы хотим провести поэтапную реформу законодательства в сфере экологии. Наша конечная точка - 2016 год. Это год перехода на принципы наилучших существующих доступных технологий.
Например, есть технология выплавки металла. По этой технологии на тонну этого самого металла положено определенное количество выбросов. Соответствуешь этой технологии - платишь минимум обязательных выплат. Не соответствуешь - платишь в зависимости от того, насколько не соответствуешь. В среднем штрафы за вредные выбросы в атмосферу увеличатся к 2011 году в 5 раз, к 2016 году - в 20 раз.
и: А как быть с тем, что уже испорчено?
Трутнев: Для прошлого нужна генеральная уборка. До нас намусорили так, что никакими законами это не убрать. Это надо разгребать физически. Мы проанализировали все, что происходит на территории России. Была составлена карта экологического ущерба, выделены 194 горячие точки. В России этим пока никто особо не занимался. Но нельзя же бесконечно лишь говорить о том, что у нас там свалка не поймешь каких отходов, здесь - болото с непонятным содержимым.
и: Кто будет эти свалки убирать?
Трутнев: Выбираются проекты, объявляется конкурс. Представители бизнеса советуются с учеными, принимают участие в конкурсе. Побеждает тот, кто с меньшими затратами готов выполнить эту работу. Программа была внесена в правительство в 2008 году, рассмотрена и одобрена. Мы даже согласовали шесть пилотных проектов. Потом, к сожалению, кризис внес свои коррективы, работу пришлось остановить. Но сейчас ситуация в экономике улучшается. В этом году будем пытаться включить программу в бюджет 2011 года. Фактически на базе этих шести пилотных проектов мы можем создать новую сферу бизнеса.
