Достать из архива стратегический ресурс
Приступил к работе новый руководитель Росархива (Российское федеральное архивное агентство) Андрей Артизов, историк-архивист по образованию и служебной биографии, доктор исторических наук. О сегодняшнем положении архивов, о том, что требует перемен, с ним беседовала наш обозреватель Элла Максимова.
Андрей Артизов: Архивы - это, несомненно, памятники истории, культуры, свидетели многовековой жизни государства, народа. Но это такие памятники, которые не застыли в своей первозданности и живут полнокровной жизнью, регулярно пополняясь современными документами граждан, органов власти, организаций. Каждодневная забота архивистов - из миллиардов создающихся в стране документов отобрать достойные вечного хранения, систематизировать их, сделать доступными для пользователей. Так перекидывается мост из прошлого через настоящее в будущее.
известия: Становится ли легче рядовым гражданам ориентироваться в архивном океане?
Артизов: Острейшая проблема - свобода доступа к архивной информации. Переходим на автоматизированные электронные технологии поиска, но, увы, не так быстро, как хотелось бы. Представьте себе эту махину, космическую цифру - 233 миллиона дел, в каждом могут быть десятки, сотни страниц. Едва ли не самый мощный в мире информационный ресурс, историки называют его стратегическим. Кроме "миллионщиков" - федеральных архивов и государственных архивов субъектов федерации, еще 2500 муниципальных в городах, поселках. И большая часть документов - на бумажных носителях.
и: Даже в ГАРФ, главном архиве страны, в поисковую автоматизированную систему введены лишь 2,5 миллиона дел из 6...
Артизов: Ну, электронными поисковиками оснащено уже немало архивов, но они разрознены, их еще надо соединять, интегрировать. С середины 1990-х годов Росархив последовательно занимается построением автоматизированной системы учета архивных документов, охватывающей все архивы. Не за горами день, когда пользователь зайдет на общеотраслевой портал "Архивы России", заполнит там унифицированную форму электронного бланка заявления о предоставлении информации, а затем умная программа ответит пользователю: то, что вы ищете, хранится в таком-то архиве.
и: Где разместите электронные носители, ведь "бумага" останется в неприкосновенности?
Артизов: Ни один оригинал не будет уничтожен, это запрещено законом. Электронным документам необходимы специальные хранилища, а у нас иные бумажные архивы еще ютятся в развалюхах. Что ж, будем строиться. В последние годы новоселья не так уж редки.
Частная жизнь в архиве
и: Почему архивы все более востребованы в частной жизни?
Артизов: С формированием гражданского общества расширяется круг личных интересов и интеллектуальных потребностей. Люди озабочены собственной идентификацией, восстанавливают семейные корни, выстраивают родословные. Общемировое увлечение. В Англии три четверти пользователей приходят в архивы за этим: ощутить прочность жизненных устоев.
и: У нас, если перелистать хотя бы прошлый век, говорить об этом не приходится.
Артизов: А сколько раз ломали российскую государственность? Ладно, не будем клеймить эти сломы. Но после, каждый раз приходилось по-новому осмысливать себя, страну, будущее и минувшее. Спустя некоторое время о нем слагались мифы, кого-то поносили или превозносили, смотря кому что было нужно. Самый известный миф, созданный под руководством Сталина, - "Краткий курс истории ВКП(б)".
По некоторым нашим потребителям мы и сегодня видим, что мифы по-прежнему нужны людям хотя бы для обретения смысла прожитой жизни. Массовое сознание руководствуется не объективным знанием, а чувствами. Помните Пушкина: "тьмы %%VYNOS1%%низких истин" и "нас возвышающий обман"? Но в архиве надо искать исторические реалии. А он должен открывать для этого все, что не тайна. Другое дело - интерпретация документа. Здесь я - за плюрализм, который в конечном счете помогает докопаться до истины. Сейчас в исторической науке сложное время. Я убежден: к "не пущать, не выдавать" возврата нет. Но для честного постижения истории требуется очень много времени и воли.
Салат под грифом
и: Кажется, мы добрались до засекречивания и рассекречивания.
Но прежде надо разъяснить несведущему читателю этот процесс. По закону "О гостайне", принятому почти семнадцать лет назад, максимальный срок "ареста" документа - 30 лет, после чего он должен быть открыт. Однако не автоматически, как это делается всюду, а пройдя в МВК, Межведомственной комиссии, сложную процедуру, запутанную, чрезвычайно затратную, фактически нежизнеспособную. А МВК дает "добро" на то или иное решение ведомство, которое бог знает когда документ засекречивало. Каждую страницу изучают эксперты, обязанные представить доказательства "наступившего отсутствия присутствия оснований для продления срока". Так остаются лежать на полках и в сейфах тайны, которым 50?-?60?-?80 лет. Впрочем, иногда обходятся и без доказательств.
Известно, что секретов у нас - как ни у кого в мире. В партийных, государственных органах секретили все, вплоть до меню столовой ЦК КПСС и церемонии похорон на Новодевичьем кладбище. Изучить десятки миллионов страниц - работа, с которой МВК заведомо не в силах справиться.
Среди условий рассекречивания есть анекдотические, вроде того, что опубликование книги, документа до наложения грифа "секретно" - не основание для снятия его. Между тем все эти тома, статьи свободно выдаются в зарубежных архивах любому исследователю, в том числе и нашему, российскому.
Право на постоянное хранение дано лишь госархивам, куда обязаны сдавать свои документы министерства и ведомства. Все, кроме силовых, самых богатых тайновладельцев. У них всё свое - и открытое, и закрытое, которого много больше, - при себе. Именуется депозитарным хранением, то есть долговременным. Однако предел не установлен. В законе его заменяет смутная строка - о передаче документа в открытые публичные архивы тогда, когда он "превратится в исторический источник". Речь идет о целых пластах отечественной истории, начиная с 20-х годов, с документов ВЧК.
Артизов: И все-таки дело движется. В 1987 году было засекречено 40 процентов архивного фонда страны, сегодня - 2 процента. В федеральных архивах осталось 4. Есть позитивные сдвиги в отношении рассекречивания документов КПСС. В 1991-м в бывших партийных архивах на хранении было около 3 миллионов дел, все секретные. На 1 января 2007-го остались закрытыми 670 тысяч.
Де-юре и де-факто
и: В некоторых архивах засекречены не только документы, но и описи их. Слышала обо всем этом лет десять назад на парламентских слушаниях.
Артизов: В прошлом году они состоялись снова. На ту же тему. Я выступал, со мной все были согласны: порядок рассекречивания превратился в тормоз важнейшего государственного дела. Говорили об уроне, который несет наука, о заявлениях видных ученых, академиков.
Ни Росархив, ни федеральные архивы не участвуют в открытии документов, не могут влиять на его масштабы, темпы. Не нашли поддержки наши попытки получить полномочия на организацию засекречивания документов КПСС по таким в общем-то безобидным темам, как культура, пропаганда, идеология, просвещение, спорт. В результате передача ценнейшей информации растягивается на десятилетия. К примеру, не возвращаются историкам отчеты уполномоченных Совета по делам религий, вообще не отнесенные к гостайне. Неразрешимы ситуации, требующие немедленного рассекречивания, скажем, документов о голодоморе, о сотрудничестве украинских националистов с фашистами. Возраст этих фондов 60-70 лет.
и: Где же выход? Гостайны были, есть и будут, их существование - необходимый элемент жизни всякого государства.
Артизов: Верно. Но почему бы в отношении документов советского времени не поставить порядок рассекречивания "с головы на ноги": если тридцати лет оказалось мало, засекречивать их снова по современным меркам и оценкам, остальные автоматически рассекречивать.
и: А ведь в свое время, в 90-е годы, архивам было доверено самим снимать гриф "секретно".
Артизов: Прав у архивов сейчас гораздо меньше. В США, в Англии архивы напрямую подчиняются высшим органам государства, а у нас несколько лет назад самостоятельная архивная служба была преобразована в архивное агентство в ведении Министерства культуры. Это не просто смена вывески. До того у нас было право определять архивную политику, правила.
и: Кто теперь этим занимается?
Артизов: Де-юре - Министерство культуры, фактически - Росархив, но в существенно более низком статусе. Отсюда неразбериха, никак не способствующая улучшению процесса управления. Хотя надо отдать должное министерству - оно поддерживает наши начинания.
и: В последнее время что-то изменилось?
Артизов: В административном плане пока нет. Сейчас мы предложили передать нам из Центрального архива Министерства обороны огромный исторический комплекс "Великая Отечественная война". В нем - все солдатские судьбы, история всех подразделений, частей, от роты до фронта. Министерство обороны и Министерство культуры согласны на передачу.
и: Но опять встанет проклятый вопрос: где размещать, куда деть.
Артизов: Обязательно надо строить новое здание. Архив должен стать информационно-справочным центром международного значения, обеспечивающим беспрепятственный доступ к истории Великой Отечественной войны. Открытие такого архива - лучшее воздаяние памяти о Великой войне.
