Писатель Леонид Зорин: "Литература - это каторга"
3 ноября исполняется 85 лет драматургу, прозаику, поэту Леониду Зорину. Автор легендарных "Покровских ворот" и прототип их героя - студента-историка Константина Ромина - рассказал обозревателю "Известий", как он относится к времени и возрасту.
вопрос: Герой вашей автобиографической повести "Медный закат" тяжело переживает свое 50-летие. Как вы принимаете каждый новый свой год?
ответ: Это острое переживание, спору нет. Я сегодня хорошо понимаю, как молод я был в свои пятьдесят, какой это отличный, много для человека оставляющий возраст. Теперь, когда шагреневая кожа сжимается с такой быстротой, это ощущаешь особенно напряженно.
Сколько себя помню, я всегда болезненно относился к бегу времени. Мне было жаль расточительно потраченных минут. Ценность времени я понял даже раньше, чем мне было положено. Беспечность - огромный дар. Когда мы с вами говорим о "Покровских воротах" и вспоминаем Костика Ромина, то в нем для автора была наиболее привлекательной именно эта беспечность. Длилась она, к сожалению, недолго.
в: Когда вы впоследствии возвращались к Костику Ромину, он уже потерял свою беспечность.
о: Этот герой присутствует в семи произведениях, и, естественно, он менялся. Между "Покровскими воротами" и "Медным закатом" - громадная дистанция, прожитая жизнь, было о чем подумать... Премьера моей первой пьесы в Баку состоялась, когда мне было 17 лет. Да и в Малом театре, с которого я веду отчет, я дебютировал в 23 года - мальчишеский по существу возраст. Мне тогда казалось, что литература - это праздник, что мне море по колено. Но быстро я понял, какая это серьезная, мучительная вещь. Она требует человека всего без остатка, и это не фигура речи. Это каторга за письменным столом, и сколько я себя помню, я трудился ежедневно - без выходных и отпусков.
в: Писатель Александр Кабаков как-то сказал мне, что он довольно рано стал чувствовать себя старым человеком...
о: Я, наоборот, довольно долго чувствовал себя молодым. Душевные связи с тем молодым Костиком Роминым нахожу в себе до сих пор и не могу сказать, что я повзрослел окончательно. Может быть, в этом есть нечто неверное и противоестественное, но я не чувствую себя постаревшим. С одной стороны, это помогает работе, с другой - это драматическое состояние. Я ведь отлично понимаю, что такое 85 лет и чувствовать себя в чем-то еще молодым в этом возрасте - дисгармония.
в: А в чем вы себя чувствуете молодым?
о: Это невозможно передать в газетном интервью... Это состояние души, которая молодо реагирует на то, что происходит в жизни, вокруг и внутри тебя. Можно было бы многое воспринимать спокойнее, разумнее, холоднее.
в: Ваша пьеса "Торжественная комедия", опубликованная в прошлом году в "Знамени", кажется написанной вовсе не старым человеком. Насколько вы сейчас легко шутите?
о: Со временем чувство юмора, конечно, меняется. В молодости оно имеет скорее биологический характер, а потом становится особенностью вашей натуры. Это свойство молодых людей. Я вспоминаю слова Немировича-Данченко, обращенные к Горькому. Когда Владимир Иванович прочел "Егора Булычова", ему очень понравилась пьеса, и он сказал Алексею Максимовичу: "Пьеса написана так молодо, звонко, как будто вам 32". Горькому было 64. Это была высшая похвала. Умный Немирович понимал, что сила молодости, говоря современным языком - драйв, не заменима ничем.
в: В ноябрьском номере "Знамени" выйдет ваша новая повесть "Габриэлла". Можете о ней немного рассказать?
о: Это мемуарная повесть, воспоминания о Праге. Была у меня такая пьеса - "Варшавская мелодия", и 28 ноября она будет сыграна Театром на Малой Бронной. А это соответственно пражская мелодия, так же как "Медный закат" - мелодия коста-риканская. В этом и состоит способ существования литератора: его жизнь становится материалом для его работ. Так он проживает две жизни - одну реальную, другую - на бумаге.
