"...кое-где и кое-кто у нас порой"

Нынешние журналисты убеждены: тогда ни о чем плохом писать было нельзя. Не так. Если представить минус как нечто из ряда вон, как исключение из плюсов, протащить можно было практически всё. Но важно было обзавестись при этом надежным щитом.

В одном из наших первых милицейских телесериалов "Дело ведут знатоки" лейтмотивом звучала песня, строка из которой - в заголовке: если, мол, "кое-где и кое-кто у нас порой честно жить не хочет"... Вот, можно сказать, классический образец щита. А какие требовались щиты в журналистике!

Одна из забот газетчика - чтобы его напечатали. Так было во все времена, и тогда тоже. Если материал был острокритический и масштабный, некоторые центральные газеты предварительно пропускали его через высокие партийные или ведомственные инстанции (читай: ЦК КПСС или министерства), то есть снимали с себя ответственность за последствия публикации. "Известия" этим рвением, к счастью, не отличались: главные редакторы, как правило, принимали огонь на себя.

В середине 60-х годов я работал собственным корреспондентом газеты во Владивостоке. Большинство моих материалов было связано с морем и промыслом рыбы: объяснялось это отчасти и личными пристрастиями - вторым, штурманским образованием и рыбацким семейным происхождением. Так вот, подготовил я две статьи - критический анализ работы дальневосточной рыбной промышленности и министерства в целом за последние годы. В последнем абзаце, перечислив ряд еще не исследованных проблем, дописал: "Но об этом - в следующем письме".

Первую статью напечатали 28 марта 1967 года. Буквально на следующий день из редакции звонок: "Демидыч, - говорил редактор экономического отдела Александр Иванович Польщиков, - министерство настаивает, чтобы мы показали им второй кусок. Если не хочешь, чтоб он погиб, прилетай". Как же я ругал себя за ту, последнюю фразу! Я-то написал ее как гарантию того, что редакция непременно напечатает второй кусок. А вышло?..

В мореходном деле есть такое приспособление - кранец. Сейчас его роль выполняют старые автомобильные покрышки, а раньше это были внушительных размеров валики, сплетенные из веревки, которые опускали между двумя судами или судном и причалом, чтобы не побиться при швартовке. Требовалась большая выучка умело опустить кранец. А вспомнил я об этом потому, что именно таким виртуозным "кранцевым" оказался в той ситуации главный редактор "Известий" Толкунов. С одной стороны стола в его кабинете сидели сам Лев Николаевич, редактор экономического отдела и я, "со стороны невесты" - заместитель министра. Оппонент наступал, я пытался "возникать", редактор давил мне под столом на ногу, а Лев Николаевич был сама любезность.

- О первой статье - "Почему бастует рыба?" - говорить не будем. Что напечатано, то напечатано, - говорил Л.Н. - Да у вас и возражений нет. Так? Давайте обсуждать вторую - "Высокий штиль".

Замминистра стал перечислять претензии: "идеи не воплощены" - так нельзя. Сразу же последовало встречное предложение: давайте вставим "нередко". Замминистра: "действительность расходится с идеями" - бывает, но не всегда же. Толкунов: "подчас" подходит? "Причина нынешнего тяжелого положения" - далеко не всюду так. Толкунов: впишем "порой"? "Стиль и структура руководства остались на прежнем уровне" - не могу согласиться. Толкунов: давайте - "во многом пока еще". "Велики простои судов" - но есть и другие примеры! Толкунов: "еще велики" - годится?

Ногу мне редактор отдела оттоптал изрядно, но к концу диалога замминистра развел руками и вытер вспотевший лоб: "Д-да... учтены все претензии..."

- Вот и прекрасно! - обезоруживающе улыбнулся Л.Н. - Завизируйте, пожалуйста.

Через месяц после второй публикации замминистра лишился своего кресла. Думаю, за то, что не отстоял интересы министерства. Теперь журналистам приволье, не нужно подбирать слова-кранцы. Правда, нормальная рыба по нормальной цене стала еще более недоступной для нормального человека.